Жизнь замечательных устройств

«Как исследователь он был велик, еще в большей степени его величие проявлялось в наставничестве, но, прежде всего, он был величайшим человеком и другом».

Благодарны Бунзену были не только те его ученики, которым удалось вписать свои собственные имена в историю химии, но и те, кого сейчас мы могли бы назвать раздолбаями. Во времена Бунзена в конце каждого семестра лектора в Университете Гейдельберга должны были подписывать студентам документ, подтверждающий посещение студентами лекций. Когда один из студентов, постоянно отсутствовавший на лекциях Бунзена, протянул профессору на подпись свой документ, Бунзен заметил, что не видел студента на своих лекциях. Находчивый студент ответил, что он обычно сидел за колонной и был незаметен с трибуны, на что Бунзен ответил что-то типа: «Знаю я эту колонну, такая тонкая, но за ней может сидеть пара десятков человек», — но свидетельство о посещении лекций всё же подписал.

Личная жизнь Бунзена не была такой разнообразной, как его научная и преподавательская карьеры, точнее говоря, скорее всего личной жизни у Бунзена просто не было. Он вставал с постели до рассвета, работал часами и скромно ужинал в расположенном поблизости кафедры трактире. Единственным развлечением, которое он себе позволял, были пешие прогулки по сельской местности. Бунзен не был женат. На вопрос, почему он не обзавёлся семьёй, он обычно отвечал, что проводит слишком много времени в лаборатории. Возможно, что остаться холостяком «помог» Бунзену и частый контакт с веществами, которые, отнюдь, не благоухали розами. Так, после встречи с Бунзеном Агнес Фишер (жена немецкого химика Эмиля Фишера, которая, теоретически, должна была бы привыкнуть к «запаху лаборатории», вспоминала:

«Сначала я бы хотела отмыть Бунзена, а потом поцеловать этого очаровательного человека».

1855. Аппарат Гофмана

Современных химиков не пугают массовые и молярные доли, не пугают простые целочисленные соотношения. Да что там химиков, уже с восьмого-девятого класса, школьник, планирующий сдавать ЕГЭ по химии и участвовать в олимпиадах, быстро обучается рассчитывать простейшую формулу вещества на основании информации о соотношении элементов в этом веществе. В научных статьях, описывающих синтез новых соединений, обязательно необходимо приводить элементный анализ в формате «найдено-вычислено». Сейчас расчёты, основанные на законе кратных соотношений, да и сам закон кажутся чем-то само собой разумеющимся, однако так было не всегда.

Когда химия делала свои первые шаги, выбравшись из колыбели алхимии, зачастую у учёных не было никакого представления о составе веществ. Ситуация стала меняться, когда французский химик Жозеф Луи Пруст провёл серию тщательных экспериментов с неорганическими веществами. Наиболее значимым результатом его трудов было обнаружение того, что образцы карбоната меди разного происхождения имеют одинаковое содержание меди, углерода и кислорода. Аналогичным образом состав оксида и сульфида железа не зависел от того, как были получены эти соединения, для каждого из веществ он оставался постоянным и не менялся ни при каких условиях. Результаты своих измерений Пруст в 1794 году изложил в письме в Парижскую академию наук, сформулировав мораль из своих экспериментов как «Закон постоянства состава веществ».