Жизнь замечательных устройств

Ричард Август Карл Эмиль Эрленмейер родился в 1825 году в семье священника-евангелиста в деревушке неподалёку от Висбадена. Повзрослев, как и многие подростки в то (да и в наше) время, Эрленмейер захотел изучать медицину, но в отличие от многих его ровесников и в те, и в наши времена его желанию было суждено сбыться — он поступил на медицинский факультет Гиссенского университета. Во время обучения медицине Эрленмейеру довелось послушать лекции по химии Юстаса Либиха, которые так воодушевили молодого студента, что он решил бросить медицину и заняться химией. К несчастью для Эрленмейера, работать в лаборатории Либиха хотели почти все студенты-химики Гиссена, и Либих мог позволить комплектовать штат лаборатории с помощью конкурсного отбора, который Эрленмейеру пройти не удалось. В конечном итоге в студенчестве Эрленмейер сменил несколько исследовательских групп, ни одна из которых ему не пришлась по душе, а тем временем средства к существованию у Эрленмейера закончились. Отец прислал ему сумму только после того, как получил от сына обещание в конце концов получить «полезную» профессию, которой он считал профессию фармацевта, но не химика. То, что первое высшее образование Эрленмейер получил как фармацевт, преследовало его всю жизнь. Так, однажды едкий на язык и раздражительный Герман Кольбе в одной из дискуссий с Эрленмейером выдал: «Один раз фармацевт — фармацевт на всю жизнь».

После сдачи государственного экзамена по фармацевтике Эрленмейер в течение 5 лет заведовал аптекой, но в 1850 году вернулся в Гиссен, смог пройти отбор, попал в лабораторию Либиха и защитил под его руководством диссертацию. Уже остепенённым химиком Эрленмейер начал работать под руководством Роберта Бунзена над исследовательским проектом, связанным с химическими удобрениями. Казалось, жизнь начинает налаживаться, но у Бунзена, хотя он и был тем коллегой и научным руководителем, о котором можно было бы только мечтать, имелся один маленький пунктик — изобретатель горелки, спектрометра и многого не допускал до преподавания химии студентам никого из своих сотрудников, временных или постоянных. Эрленмейеру преподавать хотелось, и для того, чтобы все же стать преподавателем, тот разработал хитрую схему. По ипотеке (взносы по этому кредиту он покрывал из приданого супруги) Эрленмейер приобрел дом, который превратил в лабораторию, а в неё, будучи приват-доцентом, стал приглашать учеников (вероятно, в те времена выводить помещение из жилого фонда требовало меньшего числа согласований, чем в наше время в нашей стране). В тот же период Эрленмейер свёл знакомство с молодым и амбициозным Фридрихом Августом Кекуле, который начал преподавать вместе с Эрленмейером.

Когда Кекуле переехал из Гейдельберга в Гент, связь между учёными не разорвалась — Кекуле стал одним из редакторов организованного Эрленмейером научного журнала Zeitschrift der Chemie. Работа над журналом в итоге привела к тому, что Эрленмейер с коллегами вступил в одну из самых горячих научных дискуссий девятнадцатого века. Одной «партией» этого спора были Эрленмейер, Кекуле и Александр Михайлович Бутлеров, которым противостояли Кольбе и Берцелиус. Суть дискуссии состояла в том, насколько важно для свойств химического вещества его строение или, как тогда говорили, «конституция». Как показало последующее развитие химии, поле боя осталось за Бутлеровым, Эрленмейером и Кекуле. Бутлеров первым из химиков заявил и доказал, что каждое органическое вещество обладает строго определенной химической структурой, а Эрленмейер был первым, кто высказал догадку о том, что атомы углерода в органических соединениях могут связываться друг с другом одинарными, двойными и тройными химическими связями. Эрленмейер оказал большое влияние на Казанскую химическую школу, к которой отношусь и я: помимо Бутлерова (имя которого сейчас носит химический институт, в котором я работаю) учеником и другом Эрленмейера был еще один казанский химик-органик — Владимир Васильевич Марковников (правило имени которого определяет строение продукта реакций присоединения, в которые вступают ненасыщенные соединения). Ещё одним известным русским учеником Эрленмейера был Александр Порфирьевич Бородин, которого, правда, большая часть моих соотечественников знает не как первооткрывателя реакции альдольной конденсации и одного из первооткрывателей реакции Бородина-Хунсдикера, а как композитора и автора оперы «Князь Игорь». К открытиям Эрленмейера можно отнести установление структуры нафталина и демонстрацию того, что виниловые спирты (спирты, в которых ОН-группа спирта связана с атомом углерода двойной связи) перегруппировываются в карбонильные соединения — альдегиды и кетоны. Помимо научной и преподавательской деятельности Эрленмейер пытался организовать, говоря современным языком, стартапы по производству синтетических красителей и удобрений для сельского хозяйства, с переменным коммерческим успехом.