Жизненная сила

На череде саней лежали навзничь десятки тел без всяких видимых повреждений, но находящихся на последнем пределе жизни. Веки их были специально вывернуты, чтобы небо слепило глаза, а рты раскрыты крючками, позволяя свету палить языки и десны. Голод и полное отсутствие воды сжали их тела до трети бывших размеров. Но хуже всего был способ, которым у пленников оказались сломаны шеи. Три раза в день без исключения один из сильных молодых Бродяг перебивал им хребет и аорту, оставляя практически беспомощными в точности тем же образом, которым Миоцен когда-то наказала своего сына.

Обычно раз, а то и два раза в столетие Преданные все же находили старинные хранилища памяти.

Но они всегда оказывались пустыми и после долгого исследования объявлялись бесполезными и разрешенными к продаже Бродягам за серу, силикон и другие редкие ископаемые. Переговоры обычно велись в том самом маленьком городке на границе, куда Дью однажды приволок пленников. Протекавшая там река Случайная получила свое название еще много веков назад, а сам городок уже много раз менял местонахождение. Сторону Преданных всегда представляла Вице-премьер, ведущая долгие, сложные и запутанные торговые переговоры, а от Бродяг всегда выступал Локи. Уошен и Дью служили наблюдателями, совершенно ненужными для дела, но привыкшими к этой своей должности.

Подобно всем расставшимся любовникам, они испытывали в присутствии друг друга некоторое неудобство.

Уошен предписывалось обязательно разговаривать с Дью, хотя она и не нуждалась в таких приказах. Стоя рядом с ним, высокая и элегантная в своей новой форме со старыми эполетами, сверкавшими на солнце, она спокойно отвечала на его немногочисленные вопросы. Дью, напротив, казался маленьким, его тело усохло из-за тяжелой жизни Бродяг, и на нем не было ничего, кроме грубых шерстяных штанов - его единственного костюма, как заметила Уошен. Даже не кожаных. Он до сих пор все еще был слишком капитаном, чтобы сдирать с себя кожу живьем.

Но всегда и даже сейчас Дью был нервным человеком, легко возбуждающимся, скорым на все. И бесконечно, без всякого усилия обаятельным.

Не по приказу, а из собственного любопытства Уошен прикинула численность Бродяг.

- По нашим расчетам вы удвоили население Медуллы. Или утроили? Или…

- А по твоим? - рассмеялся он.

- Вот дерьмо, - беззлобно ответила она.

Дью кивнул, нахмурился, выдержал драматическую паузу.

- В восемь маловато, а вот в шестнадцать - в самый раз.

Итак, это давало двадцать пять миллионов человек. Огромная масса рук и мозгов. И она прикинула, о чем может думать, такое количество современных, приспособленных для интересной и вечной жизни умов. Без науки, без литературы, без истории, которые могли бы занять их, с этим бесконечным отрицанием наслаждений… какие же идеи могли поддерживать их?

Она попыталась облечь свой вопрос в слова, но спросила совершенно другое:

- А ты помнишь мороженое? Дью вскинулся.

- Видишь магазинчик? - показала она. - Там продают почти такое же.

В их постоянной жаре все холодное казалось прекрасным. В мире, где сахар являлся неслыханной роскошью, все сладкое было сокровищем, даже если этот сахар был продуктом разложения и биохимической магии. Хозяин магазина с подозрением отнесся к Бродяге, и Уошен пришлось самой заплатить за это удовольствие, как и за аренду двух стальных бокальчиков и двух ложек. Они сели на берегу реки за маленький столик, накрытый вышитой золотом скатертью, в патио из железных кирпичей, обработанных цианидом, что придавало им синий цвет. Река представляла собой смешение природных источников и сливных вод из близлежащих химических предприятий, к которым Медулла оссиум, впрочем, быстро адаптировался. Запах бактерий был малоприятен, но это был аромат силы и новых возможностей. Вот о чем думала Уошен, глядя, как Дью с величайшей осторожностью пробует ложечкой свое мороженое. Глаза его удивленно раскрылись.

- Это, кажется, шоколадный вкус?

- Нельзя быть уверенным, - улыбнулась Уошен. - Когда тебе приходится полагаться только на свои тысячелетние воспоминания…

И оба рассмеялись.

Мимо проходили люди. Любовники обнимались. Друзья болтали. Деловые люди планировали процветающее будущее. Пара везла своего малыша в коляске. И никто из них не смотрел на Бродягу, сидевшего у всех на виду и евшего мороженое. Только дети глазели на него в изумлении. А Уошен думала о тех пленниках, что Дью когда-то привез на Случайную. Конечно, он не принимал участия в пытках. Она никогда не спрашивала его об этом, но он тогда же, десятилетия назад, подтвердил ей свою непричастность. Да и к чему думать об этом? Она посмотрела на Дью, стараясь избавиться от воспоминаний.

Но Дью, возможно, угадал ее мысли.

- А, кстати, как те люди? Те несчастные, которых мы вам вернули?

- Они выздоровели. По большей части.

- Отлично, отлично, - пробормотал он, но покачал головой.