Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Выше было сказано о Шамс ад-Дине ат-Тугра'и и о том, что он распоряжался не только деньгами жителей Табриза, но и их жизнями. А они терпели его правление из уважения к его происхождению и любви к его семье, и приверженность к нему стала у них заповедью. [Даже] когда исчезли почтение и совесть и души обнажили свое нутро, простонародье ('амма) послушно собиралось у его ворот, повинуясь его приказам и распоряжениям.

Затем простонародье Табриза задумало убить находившихся в Табризе служилых людей-хорезмийцев, чтобы ублаготворить татар и спасти себя от [их] ненависти и злобы. С решением толпы согласился и Баха' ад-Дин Мухаммад ибн Башир Йарбек, которого султан назначил вазиром после низложения ат-Тугра'и и нескольких других вазиров. Упомянутый (Баха' ад-Дин) был из той же толпы простонародья, но ат-Тугра'и не дал им сделать этого и всеми силами препятствовал им совершить гнусное дело, задуманное сообща. Он не дал черни пролить кровь и разграбить добро, препятствуя этому, как только мог. Даже когда толпа однажды взбунтовалась и убила хорезмийца, который раньше причинял [населению] зло, ат-Тугра'и сам вышел, приказал отрубить голову двум главарям подонков и [велел] бросить их на улице. Он объявил им, что это возмездие тем, кто разрывает покров уважения и восстает против султана — пастыря народа и благодетеля. Таким образом он помешал большому кровопролитию. А в других городах кровь лилась рекой, а имущество и деньги грабили там мешками и сумками.

Он заботился, как только мог, об укреплении Табриза и о его защите и заполнил Табриз воинами стражи. К султану непрерывно поступали его письма, хотя его положение изменялось: к нему были то благосклонны, то возвращали его [в прежнее положение]. [Этим он еще больше] умножал и делал совершенной свою славу. И тому, кто лишил его своей милости, поверив клевете на него, было неприятно и стыдно. Таковы были его дела до того часа, когда явился к нему призывающий [к Аллаху] и вестник [смерти] встал перед ним. Он окончил свой срок, будучи достойным благодарности, и встретил своего господа спокойно.

А после него на'иб государя и простонародье сдали татарам [Табриз], так же как и другие города[809].

/ 254 / Глава 101 Рассказ о моем возвращении на султанскую службу и о моем выезде из Гянджи

Уже говорилось о том, как я вынужден был прервать в Мукане свою службу султану и попал в Гянджу. Там я провел три месяца, но веки мои не могли смежиться от [грозившей] опасности, и я не мог усидеть на месте, страстно желая служить султану. Однако добраться до него я не мог, так как Арран наводнили татары.

Когда прошла зима и приблизилась весна в своем зеленом одеянии и убранстве цветов, ко мне пришла грамота султана, призывающая меня на службу. Было упомянуто, что путь через Арран невозможен из-за татар, [и сказано]: «Следуй к Иване ал-Курджи, так как мы написали ему и поручили переправить тебя к нам на службу»[810]. Однако я подумал об этом и не решился направиться к грузинам, так как опасался их вероломства. Даже у жителей Гянджи в то время появились признаки зла. Я понял, что если так будет дальше, то дело [в Гяндже] дойдет до гибели многих людей, связанных с государством.

Во время моего пребывания в Гяндже я все время находился в крепости, в одном из султанских дворцов, боясь бунта черни и возможного «испытания, которое постигнет не только тех из вас, которые несправедливы»[811].

Когда я выехал из Гянджи, случилось то, чего я боялся и о чем догадывался заранее, остерегаясь этого. Были убиты находившиеся там чужеземцы, а их головы были отправлены татарам. [Жители Гянджи] заявили о своей непокорности [султану].

Так толпа, когда не видит сильной власти, всецело следует своим страстям и спешит действовать, [следуя] самым скверным своим привычкам. И сказал всевышний Аллах: «Ведь вы страшнее в их душах, чем Аллах. Это — за то, что они — народ, который не разумеет»[812]. И к сказанному в этом смысле относятся слова 'Умара ибн ал-Хаттаба, да будет доволен им Аллах: «Аллах устраняет силой власти (ас-султан) больше, чем через Коран»[813].

Я выступил, уповая на Аллаха, и стал идти по ночам, а днем прятаться, до тех пор, пока не добрался до крепости Кал'а Дара[814], где находились сын султана Манкатуй-шах, Дайа-хатун, [ал-]хадим Сирадж /255/ ад-Дин Махфуз и мушриф ал-мамалик Тадж ал-Мулк. Я поднялся в цитадель, чтобы получить у них сведения о султане, а они передали мне письма, которые прибыли от Шараф ал-Мулка к правителю крепости Хусам ад-Дину Кылыдж-Арслану после того, как Шараф ал-Мулк взбунтовался. Они просили меня захватить эти письма с собой и представить их султану. Я отказался от этого и сказал им: «Дни Шараф ал-Мулка сочтены, и то, что он совершил, — это бунт, а его письма — бессмыслица, из-за чего его ждут беды и мучения, которых он не сможет вынести. Но я не хочу быть причиной его гибели даже в малой мере». Они отослали [письмо] султану в Махан.