Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Когда султан приблизился к крепости Джарбирд, из числа присоединившихся к Аррану, он решил заточить в ней Шараф ал-Мулка. Султан направился к крепости, чтобы рассмотреть ее состояние, и узнал, что Шараф ал-Мулк не отлучился от него. Когда он поднялся в крепость, вместе с ним поднялся Шараф ал-Мулк. Затем султан встретился с вали крепости Сахланом Салук-беком, стариком-тюрком, жестоким и злым. Султан тайно приказал ему, что, когда он выйдет из крепости, вали должен преградить путь Шараф ал-Мулку и заточить его в крепость, заковав в цепи.

Султан боялся, что, если он не схватит его, тот, заподозрив недоброе, отправится в какую-либо сторону и возбудит смуту. Султан часто говорил: «Пусть находится под стражей до тех пор, пока не будет спокойствия со стороны татар. Затем его освободят и ему будет поручено дело вазирата, но без выделения ему десятины ('ушра) страны. Ему будет назначена ежемесячно тысяча динаров как халифскому вазиру, и он не будет свободен в расходовании [средств]».

Он был заточен в крепость, а через несколько дней после этого вали спустился из крепости к месту сбора жалоб. Люди кричали, словно взбудораженные птицы в воздухе или как караван паломников [целой] страны. Было подано множество жалоб. А султан молчал и не спрашивал об их положении, так как хотел сохранить на это время этого старика-тирана. Но старик подумал, что султан решил сместить его и заменить другим, и поэтому вернулся в крепость без разрешения.

Султан после ареста Шараф ал-Мулка приказал передать мамлюков, находившихся в его распоряжении, Утур-хану, Старшим среди мамлюков был Насир ад-Дин Куш-Темир. Однажды он вошел к Утур-хану с перстнем Шараф ал-Мулка, посланным стариком-вали, и передал, что вали сказал следующее: «Я договорился с твоим господином, что освобожу его, и мы заключили мир с грузинами, которые готовы к бунту и возобновили скрытое зло. Кто из вас хочет служить ему (Шараф ал-Мулку), пусть явится в крепость».

/258/ Когда султан узнал об этом, у него опустились руки, он растерялся и не решался что-либо предпринять.

Сын этого старика-[вали] находился в числе султанских пахлаванов и джамакдаров[818]. Султан вызвал его к себе и послал к отцу с порицанием за его поступок и с упреком за недомыслие. Он перечислил отцу оказанные ему милости, исправившие его дело и осуществившие его надежду. То, что он задумал, — это неблагодарность за добро, вероломство в [ответ на] доверие, и непонятно, есть ли серьезная причина этого.

Гулям вернулся и сообщил, что его отец отказался от задуманного, понял [истинный смысл того], что он ему показал, и узнал, что это приведет его к гибели. И если султан выслушает жалобу обиженного и не отставит его от [должности] вали, то он найдет в нем покорного раба, выполняющего султанские приказы. Он просит прощения за совершенные им проступки и покрывает свое лицо пылью унижения. Султан сказал: «Подтвердить эти слова может то, что он пришлет мне голову Шараф ал-Мулка» — и направил в крепость вместе с сыном вали пять своих сипахсаларов.

Они погубили его, и, поистине, его гибель была смертью, [достойной] знатного человека. Постельничий Шараф ал-Мулка, известный по имени Мухаммад Ахи, который прислуживал ему в дни заточения, рассказал мне: «Когда они вошли к нему и он узнал, что они палачи, он попросил их повременить, пока он совершит омовение и прочтет молитву в два рак'ата».

Фарраш продолжал: «Затем я согрел ему воду, так как ему было неприятно мыться холодной водой, даже зная, что через час он погибнет. Затем он совершил омовение и молитву в два рак'ата. Потом прочел главу из Корана, после этого разрешил им войти и сказал: “Это возмездие тому, кто полагается на слова нечестивых”. Они спросили у него: “Что же ты предпочитаешь — удушение или меч?” Он ответил: “Меч лучше!” Они сказали: “Владык не убивают мечами, и удушение для тебя легче!” Тогда он сказал: “Делайте, что хотите!”»

И они задушили его и вышли, чтобы [тело его] остыло, и они потом вошли отрезать ему голову и отнести султану. Но когда они вошли, то увидели, что он сидит и пришел в себя. Тогда они отрубили ему голову. Он переселился к своему господу, а меч стер [его] грехи и соскоблил ошибки в написанном. И поистине, гора державы низверглась после его исчезновения и сошла с места из-за потрясения. И как будто Му'аййид ад-Дин Абу Исма'ил ат-Тугра'и[819] имел в виду именно его, когда сказал: