Жизнеописание султана Джалал ад-Дина Манкбурны

Когда султан, покинув Грузию, остановился на время в Табризе, он послал Ур-хана с его людьми в Гянджу, и тот взял в свои руки управление ею и округами, присоединенными к ней, такими, как Байлакан, Барда, Шамкур и Шутур[519]. Наместником атабека [Узбека] здесь был ра'ис Джамал ад-Дин ал-Куми, обладавший богатством и деньгами, могуществом и обширной властью. Он сдал Ур-хану город, изъявив готовность служить ему, оставив за собой то, что он приобрел из благ, и Ур-хан утвердился в Гяндже.

Шараф ал-Мулк послал вместе с ним в Гянджу своего на'иба, известного [по имени] ал-Кафи, /141/ чтобы тот управлял делами дивана и сбором податей при передаче города.

Когда Ур-хан завладел городом, то запустил руку в средства дивана, которые ему не принадлежали. Он [решился на это], так как занимал высокое положение в государстве и был кровным родственником султана[520].

Между ними (Ур-ханом и ал-Кафи) произошли объяснения, которые закончились грубостью. Ур-хан поднял свой меч на ал-Кафи. Весть об этом дошла до Шараф ал-Мулка, который пожаловался султану на положение дел. Он объяснил султану, что желает только одного — учета средств не для себя, а для его казны, и султан вернул Ур-хана ко двору.

Вражда между Ур-ханом и Шараф ал-Мулком продолжалась до конца их дней. Я ознакомился с несколькими письмами Ур-хана к Шараф ал-Мулку, в которых он обращался к нему только так: «Ходжа Таш», без всяких лакабов и официальных обращений. Эти письма содержали порицания, упреки, обвинения в ошибках и обмане в касавшихся его делах державы и вопросах управления государством. Он (Шараф ал-Мулк) старался задобрить его, но [Ур-хан] не отступал от своего упрямства и непримиримости. Шараф ал-Мулк, бывало, угождал ему, но тот не отвечал взаимностью. И если бы не исмаилиты[521], которые освободили Шараф ал-Мулка от Ур-хана, последний заменил бы Шараф ал-Мулка кем-либо Другим.

Глава 51 Рассказ о бракосочетании султана с дочерью Тогрула ибн Арслана

Когда султан находился в Табризе, от дочери Тогрула ибн Арслана прибыли женщины, которые сообщили султану о ее желании стать его женой и что она доказывает, прибегая к свидетелям, действительность развода с ее мужем, атабеком Узбеком. Султан согласился на это при условии, что будет доказана истинность развода[522].

Кади Варзукана[523] — одного из округов Табриза, а также другое лицо засвидетельствовали, что ее бывший муж связывал ее развод с изменой такому-то, а это имело место. Факих 'Изз ад-Дин ал-Казвини[524], бывший тогда кади в Табризе, вынес решение о факте разлучения супругов. Принцесса (малика) послала много денег для того, чтобы осыпать ими народ [в честь свадьбы], и султан взял ее в жены.

После бракосочетания он отправился из Табриза в Хой и вошел к ней. К ее владениям помимо Хоя он прибавил еще два города — Салмас и Урмию с их округами.

/142/ Мне рассказывал садр Рабиб ад-Дин[525], вазир атабека Узбека: «Когда атабек Узбек находился в крепости Алинджа[526]: в округе Кахичевана, он услышал о том, что султан шаг за шагом захватывает его страну. Он не говорил ничего, кроме [стиха из Корана]: “Ведь земля принадлежит Аллаху: Он дает ее в наследие, кому пожелает из Своих рабов, а конец — богобоязненным”[527], до тех пор, пока не услышал о бракосочетании. Он спросил об этом того, кто принес ему весть об этом: “Было ли это по согласию принцессы или против ее желания?” Тот ответил: “По ее добровольному желанию и после неоднократного с ее стороны сватовства. Она одарила свидетелей развода и оказала им милость”». Он (Рабиб ад-Дин) сказал: «Тогда [Узбек] положил голову на подушку, у него тотчас же начался жар, и он умер через несколько дней»[528].

Глава 52 Рассказ о причине назначения 'Изз ад-Дина ал-Казвини кади в Табризе и отстранении [от должности] Кавам ад-Дина ал-Джидари

Когда султан приблизился к пределам Азербайджана — в это время зарделась заря победы и показались предвестники успеха, — к нему прибыл в качестве посла, испрашивающего милость, Камал ад-Дин, исполнявший обязанности мустауфи в диване атабека [Узбека]. Он заискивал [перед султаном] и умолял его оставить [Узбека] на месте с условием, что тот будет провозглашать имя султана в хутбе и чеканить его имя на монетах и что в султанскую казну немедленно будет внесена [известная] сумма денег. Но его слова прошли мимо ушей султана, не запали в его сердце и не были восприняты с вниманием.