Жизнеописания трубадуров

Траудет де Флассанс был владелец поместья Флассанс, сочинявший ученым образом на нашем провансальском языке. Благодаря своим пиитическим победам вступил в общение с наизнатнейшими дворянами сего края и настолько преуспел в сей роли, что, заработав много денег на своей поэзии (ибо писал он торжественно и учено), купил себе землю в поместье Флассанс у одного из тамошних дворян по имени Фолькет де Понтюес, молодого дворянина, находившего редкостное наслаждение в поэзии, коему, [напротив], из своих сочинений удалось продать лишь трактатик, озаглавленный "Наставления как уберечься от любовной тяги", – договор [согласно тому, что написал Монах Златоостровский], куда более выгодный продавцу, нежели покупщику, поелику оное сочинение было бы продавцу бесценным сокровищем, если бы он умел ему следовать, но он был обманут одной провансальской девицей, как и оный Траудет, ибо влюбился в дворянскую дочь из дома де Рожеров, сестру виконта Раймона де Тюренна[358], которая его обманула, а посему от вышепомянутого сочинения не было проку ни тому, ни другому.

Сей пиит считал себя более за доблестного рыцаря, нежели за пиита, ибо в свое время присоединился к провансальским рыцарям, коих было немалое число, и они изгнали из страны известных злодеев и невыносимых тиранов, которые учиняли бесконечные беды и всячески угнетали народ[359]. И в то же самое время, то есть в лето 1355-е, сему пииту было, как достаточно искусному в красноречии, поручено королем Людовиком и Иоанной, королевой Неаполитанской и графиней Провансской[360], произнесть предостережение на латыни в присутствии Карла IV, Римского императора и сына короля Богемии[361], когда тот проходил со всей своей ратью через Прованс, по поводу того, что он, вопреки разуму и долгу, заставил прелатов и дворян в Провансе приносить ему оммаж[362], подобающий графам Провансским, Форкалькиерским и Пюимонтским, противу воли и помыслов этих государей, поелику у них были во все времена на вышепомянутое графство Провансское права, пожалованные троном[363]. За каковое предостережение он был весьма почтен, восхвален и получил весьма щедрую награду. А вскоре в ту же самую пору и скончался.

LXX. О ГИЛЬЕНЕ БУАЙЕРЕ [364]

Гильен Буайер был уроженцем знатного и славного града Ниццы, в древности именовавшегося Мыс Провансальский, как о том написал нам Монах Златоостровский, говоря, что тот был сведущ в математической науке. Он был влюблен в ницейскую даму из дома де Берр, в честь которой сочинил несколько песен на провансальском языке и которая весьма доверяла его познаниям в физиогномике, равно как и хиромантии[365], в каковых науках он был славен и опытен.

В молодости он состоял на службе у Карла II, а после смерти вышереченного Карла продолжал службу у его сына Роберта, короля Неаполитанского и графа Провансского[366], который, испытав знания сего пииты, назначил его на должность подесты[367] в вышепомянутом граде Ницце, коей граждане почитали за счастье иметь на ней Буайера превосходной его учености ради и того, что он столь хорошо исполнял свою должность, каковая, хотя она противоречила смыслу привилегий и вольностей города, тем не менее всякий год продлевалась.

Пииты, которые пришли после него, подражали ему в своих выдумках, а так-же заимствовали у него целые стихи.

Он сочинил несколько стихотворений на провансальском языке, которые посвятил вышереченному королю Роберту и его сыну Карлу, герцогу Калабрийскому, а одно из них обратил к Марии Французской, супруге вышеназванного Карла, герцога Калабрийского, в каковом говорится:

Есть право у меня Амура петь,
Хотя мои уже минули годы
Ему быть любым, и вотще скорбеть,
Давно не видя от него пригоды.
Увы, еще страшен он,
И быть могу поражен
Его златой стрелою
Из лука, что с такою
Ребячьей силой он сгибает еле-еле,
Зане он малое дитя на самом деле.

Монах Златоостровский говорит, что сию песню сочинил Арнаут Даниэль[368]. Но нет провансальского пиита, который бы столь умело и легко воспевал хвалу любви, нежели сей Буайер.

Монах от Святого Цезария написал, что вышеупомянутый король Роберт поручил ему управиться с вентимилльцами[369], а как то было дело досадное и скверное и как оно не подлежало его ведению, некий провансальский пиит, его большой друг, втолковал ему избавиться от сего поручения и продолжать писать о любви и своем государе, что он и сделал; говорит он также, что есть еще несколько сочинений под его же именем и заглавием, но, по его разумению, сие не есть его красноречие, а что некий рифмоплет, который, чтобы наделать шуму и прославиться, приписал их вышепомянутому Буайеру.