Жизнеописания трубадуров

Поскольку же, согласно списку оных, который составил по поручению короля Арагонского Ильдефонса II и графа Провансского некий ученый инок сего монастыря именем Эрментер[389], происходивший из знатного провансальского роду, некоторые хорошие книги исчезли, а на их место поставлены сочинения малоценные и малопоучительные, сей Монах, проводя досуг над описью и в разглядывании книг, нашел одну, в коей были записаны все знатные и именитые семьи Прованса, Арагона, Италии и Франции, и были указаны все их бракосочетания купно с гербами и вместе со всеми стихотворными сочинениями провансальских пиитов, по повелению вышереченного короля Арагонского собранными вышепоименованным Эрментером, который самолично переписал их красивыми буквами и послал список Людовику II, отцу Рене, короля Сицилийского и графа Провансского[390], а некие местные дворяне велели размножить оный список, зане в нем были сочинения редкостные и увеселительные, а некоторые из сих дворян, те, что были любителями провансальской поэзии, велели их переписать на пергаменте красивыми буквами и изукрасить золотом и лазурью, другие же на бумаге; жизнеописания сих пиитов были написаны красными буквами, а стихи их черными, на провансальском языке, сочиненные в разном роде и различными размерами. Сие гораздо затруднило ему разумение провансальского языка, поскольку, говорит он, их стихотворения состояли из разных фраз: одни были написаны на чистом провансальском языке, а другие, не столь хорошо сочиненные, были испанские, итальянские, гасконские или французские, так что в стихотворениях были перемешаны слова этих диалектов, что делало их столь темными и трудными, что еле можно было уразуметь смысл[391].

Наконец он восстановил их полностью, и ему так повезло, что он был первый, кто извлек на свет Божий сих превосходных пиитов, пребывавших столь долгое время в забвении.

Что же до жизни сего монаха, то он был инок добрый, необычайный и сведущий во всех науках и языках, божественно писал буквами любого рода, а что до украшательства книжного, то был [в нем] превосходен и восхитителен. Он соблюдал сие долгое время, весною и осенью в сопровождении одного из своих друзей иноков, любителя добродетели, удаляясь в свое уединение на Иерские острова (где вышепомянутый монастырь долгое время имел свою церковку), что и было причиной прозвания его Златоостровским, дабы внимать сладостному и приятному журчанию ручейков и водометов, пению птиц, созерцая разнообразие их оперения, и голосам зверьков, совершенно отличных от здешних, и естественно передразнивая их. Он сочинил о сем прекрасное повествование, которое нашли по смерти его среди книг и в коем он описал прекрасные места, все морское побережье помянутых Иерских островов, тамошние веси, все породы трав и самые восхитительные растения, цветы и плоды от оных, деревья, которые там от природы произрастают, зверей и прочих животных всевозможных пород, виды на горы, луга и все сии прелестные поля, омываемые красивыми и светлыми ручьями, морских рыб, корабли, проплывающие с раздутыми ветрилами, и все сие было изображено так живо, как если бы виделось въяве.

Дабы показать превосходство своего ума, он сочинил повесть о победах королей Арагонских, графов Провансских, написав ее своею рукой купно с часословом Богородицы и изукрасив редчайше золотом, лазурью и прочими прекрасными красками. Он преподнес его в дар Иоланте Арагонской, матери короля Рене[392], которая весьма ценила его и выказала ему, что сочла их весьма приятственными, ибо украшательные сии изображения соответствовали написанному буквами.

И сие было причиною и началом того, что Людовик II, король Неаполитанский и граф Провансский, и вышереченная королева Иоланта всегда держали при своих особах сего монаха, столь мудрого, прекрасного и благоразумного.

Все сие и многое другое находится в отрывках Дома Гилария де Мартена[393], из знатного провансальского рода, одного из иноков монастыря Святого Виктора в Марселе. Он написал также, что Монах был человеком праведной жизни, примерного поведения и пребывал в постоянных размышлениях, что он написал книгу, в коей предрек, что из дома Сибо произойдут великие и знаменитые люди, которые будут управлять и возглавлять католическую церковь и будут состоять при королях, принцах и вельможах[394]. Он говорит также, что прежде, нежели быть принятым в означенный монастырь, он принес с собою несколько сочинений в провансальских стихах, толкующих о любви, которые он посвящал Элизе де Бо, сеньоре де Бо и графине Авелинской, принадлежащей к одной из древних и знатных семей в Провансе[395].

Скончался он в вышеупомянутом монастыре в лето 1408-е, в каковое королева Иоланта разрешилась от бремени королем Рене.

LXXVI. О СВЯТОМ ЦЕЗАРИИ, СОБИРАТЕЛЕ ЖИЗНЕОПИСАНИЙ ПРОВАНСАЛЬСКИХ ПИИТОВ [396]