Жизнеутверждающая книга о том, как делать только то, что хочется, и богатеть

Во время создания Imaginate я являл собой настоящий кошмар – работа со мной тогда вряд ли могла вызвать особо приятные ощущения у кого-либо. Несмотря на реабилитацию, я все еще испытывал сильные боли в спине. Какие-то дни были ничего себе; какие-то совсем никудышные. Я пытался как-то поймать волну, гоняя по городу с Мартином Эштоном, и еще позже я даже проехался по Глазго с олимпийским огнем в рамках подготовки к лондонским Играм 2012 года, что было довольно-таки круто. Но несмотря на то, что ездить я был способен, я все же испытывал боль, и, когда мы принялись за работу, у меня настала череда взлетов и падений. Иногда мне казалось почти невозможным просто встать с постели.

Когда я начал нормально ездить и камеры работали вовсю, я чувствовал себя кем-то вроде райдера-раба. Я был настроен выполнять линии настолько хорошо, насколько мне позволяют мои способности – в конце-то концов, я эти линии придумал. Но я также работал по тяжелому расписанию, предполагавшему высокие физические нагрузки. Утро я в основном проводил в тренажерном зале, где выполнял реабилитационные упражнения, начинавшиеся обычно в 7.30. Остальная команда обычно прибывала в студию около 9 утра, и мы начинали снимать трюки. Целью было закончить по крайней мере один трюк до обеда. Если у нас получалось, то мы шли в небольшое кафе, находившееся неподалеку, чтобы отпраздновать, хотя такое редко случалось. Часто мы безвылазно сидели в Келвин-Холле и снимали до 10 вечера.

Из-за моей травмы и пошатнувшейся уверенности в себе на трюки, которые обычно заняли бы день, уходило по четыре. Всем было тяжело.

У нас в запасе был один коронный номер: наш бэнгер, двенадцатиметровая яркая петля. Раньше у любого ребенка в комнате имелся трек Hot Wheels, а в любом из них есть петля. Я всегда хотел проехаться по такой. Моим планом было сделать бэкфлип с огромного вентилятора, который был встроен в наш муляж стены с плинтусом. Затем я спрыгивал на рампу – по-настоящему огромную копию ежегодника Dandy – и оттуда уже начинал набирать разгон для петли.

Единственной проблемой была сама езда по этой штуке. Я никогда раньше не делал петлю. Когда я предложил эту идею, я начал прочесывать Интернет в поисках райдеров, запечатлевших нечто подобное на видео. Почти все, кто это пробовал, будь то профессионал или любитель, кончали плачевно. Были жуткие падения. Я видел, как люди просто съезжали с петли на полпути или заезжали в нее слишком быстро и вылетали с нее. Даже просмотр видео дезориентировал меня. Учитывая травму, мне это казалось непосильным.

Когда-нибудь я осилю это, думал я, смотря на строительство этого препятствия, начавшееся в студии вместе с работой над видео.

В представлении Стю этот трюк являлся лишь компонентом в сложной последовательности, которая, как он надеялся, станет знаковой частью видео. После успешного завершения петли мне предстояло пройти небольшой клин. Клин мне нужен был для того, чтобы сделать фронт-флип через болид «Формулы-1», который стоял внизу с выделяющимися серебряными полосами. Было тяжко, но я знал, что эта линия того стоит – она должна была выглядеть офигенно в съемке и обработке Стю. И все же каждый такой трюк был бы тяжелым физическим испытанием даже при наилучшем раскладе. Я не мог отпустить мысль о травме, и из-за этого уровень стресса у меня зашкаливал. К счастью, когда я выпрыгнул из вентилятора и впервые приземлился на Dandy, моя спина удержалась. Но как только я начал двигаться дальше, появились проблемы. Я почувствовал головокружение и тошноту. Сначала я списал это на мою беспокойную голову и урчащий желудок (я толком не позавтракал тогда). Но в продолжение дня мне становилось все хуже, и в итоге мне пришлось прилечь. Я чувствовал, что меня вот-вот вырвет, все кружилось. Ощущение вроде сильного опьянения, если вычесть все его веселые составляющие. На всякий случай я отправился в больницу, где мне сделали компьютерную томографию, после чего поставили диагноз – воспаление внутреннего уха, «лабиринтит». Еще на три недели я вылетел со съемок.

Восстановление шло медленно. Первую неделю меня жутко мутило. Тошнило целыми днями. Во вторую неделю я снова смог вернуться на байк, что исцеляюще повлияло на мое настроение, и когда в третью неделю я вновь начал регулярно катать, я осознал, что мне этот выпад пошел на пользу. Мы снимали Imaginate пять недель. Временами работа походила на День сурка. Я часами гонял в помещении и шел домой настраиваться на повторение всего проделанного. Все, кто был связан с проектом, испытывали давление, но мне, казалось, было в этом плане тяжелее всех. Ментально я был истощен, потому что я не взрывал на байке так, как привык.