Жизнью смерть поправ

Это признание для Андрея оказалось абсолютно неожиданным. Он никогда не думал, что жена его – трусиха. Услышав ее смелую, даже дерзкую для того времени речь у памятника, он подумал: «Боец. Настоящий боец!» – а когда узнал, что приехала она в этот кишлак добровольно по путевке комсомола, решил для себя: «Отличной смелости девушка».

– А я и гор, Андрюша, боялась. Очень.

– Полно на себя напраслину…

– Правда. Дело ведь прошлое.

– Какое счастье, что я встретил тебя…

Они постояли молча, каждый вспоминая то ставшее их судьбой время. Первой вернулась в реальность Мария.

– Пойдем. Дети заждались. Вдруг беспокоятся.

– Пошли.

На следующее утро полуторка снова юрко побежала по ущелью под уклон. До города, от которого начинается железная дорога, всего пятьдесят километров и один перевал, через который, судя по названию (Чигирчик), может свободно перелететь даже скворец. Легко поднялась на него и машина, затем, тарахтя корпусом, покатила вниз.

Дорога здесь была ухожена лучше, чем в горах. По обочинам стояли, словно нескончаемые шеренги солдат, тутовые деревья, а чистенькие кишлаки, часто сменявшие друг друга, бугрились желтыми, зелеными, полосатыми холмиками дынь и арбузов, хозяева которых дремали в ожидании покупателя под тенью распряженных арб. Каждый раз, когда дети видели дынные и арбузные холмики, они восторженно кричали одно и то же:

– Ой-ой-ой, сколько! На всю жизнь хватит!

Мария и Андрей не отзывались на их крики, вроде бы вовсе не слыша их. Он думал свою грустную прощальную думу, она – радовалась, стараясь скрыть свою радость. Лишь время от времени одергивала детей:

– Да тише вы! Угомонитесь.

Когда же они подъехали к железнодорожному вокзалу, длинному двухэтажному зданию, и Витя закричал: «Смотри, Женька, вот это дом!» – а Женя, с любопытством рассматривавший притиснутые друг к другу привокзальные ларьки, пробасил: «Ого, сельпов сколько!» – Мария не сдержалась:

– Ну что горланите? Люди скажут: откуда такие дикари?

– Не обижай детей, Маня, – попрекнул жену Андрей. – Чего тут стыдиться? Что на витрину с удивлением смотрят? Разве это беда? – Помолчал немного и добавил решительно: – Вот что… На базар свожу я вас. Такого базара как здесь, в Средней Азии, вы нигде не увидите, – улыбнулся Марии и спросил: – Ты тоже, наверное, не была?

– Нет.

Еще тогда, когда она добралась до города со странным названием Ош (в русском переводе равнозначно нашему «тпру», который произносит возница, чтобы остановить лошадь), ей предлагали погостить в нем несколько дней, но она отказалась. Спешила, памятуя наказ: молодежь советского Востока ждет вашей помощи. Ждет незамедлительно! Дорог каждый день в борьбе с предрассудками прошлого, которые продолжают культивировать враги трудового народа. Тогда она считала, что тратить время попусту – большой грех. Теперь же предложение Андрея приняла охотно, только предупредила детей:

– Если будете шуметь, вернемся сразу. Смотрите и запоминайте. Что станет непонятным, потом на досуге разберемся.

– Хорошо, мамочка. Не будем, – заверил Витя.

Дети и в самом деле изо всех сил старались выполнять обещание, но чем ближе подходили они к базару, тем больше и больше интересного попадалось на глаза. Удивленно и восторженно смотрели они на неторопливо шагавших мужчин, похожих в полосатых халатах на зебр, на головах которых чудом держатся огромные плетеные тарелки с виноградом, лепешками, грушами, урюком. Ребята жалели маленьких осликов, торопливо семенивших ножками под тяжестью большущих тюков и мешков. С интересом разглядывали арбы с огромными скрипучими колесами и возниц, которые сидели не на арбах, а на лошадях и беспрерывно помахивали короткими плетками. Удары плеток чаще всего приходились не по лошади, а по оглобле, и это смешило ребят, но они сдерживались, лишь восторженно перешептываясь. А вот когда встретилось им какое-то непонятное существо, покрытое такой же, как у отца, плащ-палаткой, только шелковой и цветастой, а вместо лица была волосатая сетка, Витя не выдержал и спросил громко:

– Пап, вот это самая паранджа? Да?

– Витя, мы же договорились… Можно потише или оставить на потом? – недовольно сказала Мария.

Андрей же ответил:

– Да, Витек. Под ней женщина прячет лицо. Но мама права. Если что непонятно, тихонько спрашивайте. Ладно?

Дети согласно закивали, но тут же Женя, увидевший висевших на оглоблях одной из арб кур и петухов вниз головами, ткнул брата в бок и, показав пальцем в сторону арбы, воскликнул:

– Витя, вон куры как вверх головы тянут!

– Нет, просто невозможно с вами, дети! – возмутилась Мария, но Андрей вновь успокоил ее:

– Ну что, Маня, поделаешь? Дети же. То ли еще будет на самом базаре.