Жизнью смерть поправ

– Ого! За красивые глаза такими орденами не награждали. Можно подробно?

Услужливая память вернула в прошлое…

Не брали его на фронт: постановление, объяснял военком, механизаторов из машинно-тракторных станций не призывать, ибо фронт без хлебушка, все едино, что без патронов. Но он настоял на своем. После месячной подготовки был назначен в разведроту, как смекалистый и прекрасно стрелявший боец. На фронте за несколько месяцев повысился до помощника командира взвода, в младший комсостав влился. Отвели их полк на переформировку и пополнение, передохнуть можно недельку-другую, письмо домой послать, только вышло не по ожиданию: срочно в вагоны – и застучал состав по стыкам рельсов.

Без остановки миновали даже последнюю станцию по наспех построенному пути, затем – марш-бросок к пристаням, чуть выше Сталинграда, где их ждали баржи.

– Быстрей, быстрей! – поторапливали командиры. – Судьба Сталинграда в наших руках. Прет фашист, остановить его нужно.

Лишние слова. Красноармейцы сами слышали беспрестанную стрельбу совсем недалеко от берега.

Половину реки-матушки миновали и вот – немецкие бомбардировщики. Зенитки наши заговорили, один фашист задымил, второй, но остальные продолжают лететь все так же низко. Вот бомбы начали дыбить реку, правда, мимо. Не повезло только одной барже, точно в центр угодила бомба. Помочь бы оставшимся в живых, притормозив ход, но куда там – вперед и только вперед!

Успели в самый раз. Рота от полка НКВД с группой пограничников уже с великим трудом отбивали натиск гитлеровских солдат. На исходе у них патроны, а гранат осталось всего ничего. Захвати фрицы этот дом, взяли бы переправу под прицельный пулеметный огонь. А так – отбились.

Пока выносили раненых и убитых, командиры обсуждали, как вернуть еще один дом, который стоял чуть дальше от берега, но имел большое стратегическое значение.

– Отбить необходимо, пока не подошли основные силы гитлеровцев, а это жди со дня на день.

– Там всего-то с полсотни фрицев, но штурм в лоб опасен: пулеметы и автоматы встретят.

– Но другого выхода, похоже, нет…

Слушал Илья тот разговор, и все настойчивей требовала выхода мысль, хотя и авантюрная, но все же стоящая того, чтоб ее обмозговывать. Поначалу робел. И то подумать: он младший командир, всего-то помкомвзвода, а совет ведут вон какие чины! Когда же услышал категоричное «другого выхода нет», решился.

– А если попробовать со спины ударить?

И замолчал, ожидая, что одернут его, дескать, куда конь с копытом, туда и рак с клешней, однако услышал иное:

– Давай-ка поближе и разверни свою мысль. Не робей! Давай-давай.

Коль такой привет, отчего же стесняться? Выложил свою думку без остатка всю. Коль скоро фрицев не густо в доме, атаковать их стоит тоже малыми силами. Человек двадцать, не более того. Но добрых бойцов. С пяток из своего взвода предложил, остальных из чекистов и пограничников. Хорошо бы пару знающих немецкий и в немецкой форме. На всякий случай, если у входа со двора часовой будет. Вроде как свои идут в подмогу, а приблизившись, головы фрицам своротить.

– А в доме так: дверь в комнату пинком – и гранату. А то и пару. Затем уж – автоматы, если нужда возникнет. Вот такой совет, товарищи краскомы.

– Дельно… Принимается. Назовем группу штурмовой. Тебе и возглавить ее. До вечера отработайте взаимодействие – и горе Годунову! – заключил комбат своей любимой присказкой.

За полчаса до рассвета группа, проделав кружный путь, приблизились к объекту штурма. Вопреки ожиданию, никакой охраны с тыльной стороны дома не было. Это упрощало дело. Два входа, по которым одна группа стремительно поднимается на третий этаж, вторая – на второй, третья – берет на себя комнаты первого этажа. Она распахивает двери и швыряет гранаты только после того, как заговорят третий или второй этажи. Где гитлеровцы спохватятся первыми, предугадать невозможно. Сам Илья избрал самый трудный участок: третий этаж.

Там его и встретила вражеская пуля, прошив левое плечо. Резкая боль не остановила, он швырнул гранату в дверь – оттуда высунулся фашист, крикнув истошно, вскинул автомат.

Больше одной очереди, панической, бесприцельной, одна из пуль которой угодила в плечо Ильи, ему сделать было не суждено.

Так начался бой, длившийся всего минут десять. Из немцев никто не сдался, штурмовая группа потеряла пятерых бойцов. Раненых оказалось больше, но никто из них не покинул захваченный дом, ожидая возможного контрудара, пока не сменила их рота НКВД.

Обратная переправа убитых и раненых тоже прошла меж фонтанами, поднимаемыми вражескими бомбами, но и на сей раз смерть обошла их, хотя была дважды совсем рядом. Повезло.

Совершенно неожиданно для них на причале встречал сам командарм. Каждому пожал руку, а затем заговорил взволнованно: