Жнец

– Конечно, нет. Все системы и средства Игротехников доступны только с изнанки Игры. Для Жнеца они теперь закрыты. Когда игрок требует перемещения, ему доступны только зоны игроков. А когда Игротехник перемещается, он может попасть и в зону игроков, и на изнанку.

– Жнецу надо только устроиться на работу в реальном мире, чтобы получить в своё распоряжение дроида, – заметила я. – Значит, бомбы он сможет делать и дальше. А вот коды от защитных полей уже не получит. Но он сможет атаковать другие уязвимые места.

– Если Жнец устроит ещё один взрыв, мы узнаем его новую личность, – сказал Майкл. – Он больше не может подкупать подростков, очищая их записи, или баловаться идентификационными номерами, чтобы скрыть личность, которая управляет дроидом.

– Именно, – признала я, – но если мы поймаем его до взрыва, мне будет легче. Игротехники знают, какое именно замороженное тело принадлежит Жнецу?

– Ага, – подтвердил Натан. – Тело охраняют, но это не остановит Жнеца в Игре.

– Конечно, нет, но разве Игротехники не могут узнать, кому из игроков принадлежит тело?

Натан вздохнул.

– Они уже проверили записи. У тела нет хозяина. В своей новой личности Жнец не установил связь с физическим телом. Это не привлекло особого внимания, потому что тел нет у многих игроков.

– Как это нет тел? – изумилась я. – Как такое может быть?

– Если кто-то при входе в Игру находится при смерти, тело может не перенести процесс заморозки, – объяснил Натан. – У тебя остаётся неприкаянное сознание в Игре без привязки к реальному миру. За эти четыре столетия таких игроков накопились сотни, если не тысячи.

Я, конечно, понимала, что так лучше, чем умереть в реальности, и что в Игре все люди настоящие независимо от наличия тела в заморозке. Но сам факт меня обеспокоил. Вероятно, людям описали ситуацию, скорее всего, даже спросили, захоронить или кремировать тело. Но приходило ли им в голову, что теперь они – бестелесные призраки Игры?

Майкл перестал жевать и встал.

– Мне нужно отправить отчёт в Игру, а потом поспим. Сюда можно доставить ещё кровати, или придётся спать всем вместе? Если да, чур, я ложусь с Джекс.

Я кинула в него яблочной кожурой.

– Мы договаривались не торопить события!

Натан кашлянул.

– Я, кгм, подумаю, что можно сделать с кроватями.

Майкл сел у мозаики экранов, что-то быстро набирая на клавиатуре. Четыре монитора в центре слились воедино, появилось изображение женщины. Её фиолетовое сари было отделано золотом, а на тёмном лбу сверкали бриллианты. Это был образ из Игры, слишком красивый для реальной жизни. А я узнала её ещё до того, как Майкл поздоровался, широко улыбаясь.

– Кассандра, это я.

Да, это была Кассандра, которую называли Ткачихой снов. По общему мнению она была самой красивой из Игроков-основательниц. Не из-за внешности, ведь в Игре можно было выбрать какую угодно, а из-за улыбки. Говорили, что подобной нет ни у кого в Игре. Кассандру сравнивали с Моной Лизой и Еленой Троянской. И сейчас она улыбалась Майклу.

– Не совсем, Ястреб Непобедимый.

Он скорчил жалобную мину:

– О да, Майкл вернулся.

Она рассмеялась.

– Майкл выглядит лучше, чем раньше. Тебя что, скрутили в бараний рог и насильно постригли?

– Теперь у них тут волосы стригут машины, – начал оправдываться Майкл. – Я опробовал одну во время душа. Боялся, она мне уши отрежет, но обошлось.

Он обернулся и указал на нас.

– Кассандра, ты знаешь, я разморозился, чтобы помочь Джекс и Натану в охоте на террориста. Джекс, Натан, это Кассандра. Она помогала мне скрывать факт, что я покинул Игру.

Кассандра кивнула.

– Привет, Джекс. Привет, Натан.

Натан с благоговением смотрел на Кассандру. Он покраснел и еле пробормотал приветствие. Я тоже была немного скована. И не просто из-за знакомства с Ткачихой снов. Майкл улыбался ей так, что было понятно: она для него особенная. Я жутко ревновала.

– Итак… – сказал Майкл (или Ястреб), – что происходит в Игре, Кассандра?

Она вздохнула.

– Игроки расстроены. Ты слишком давно не разговаривал с ними.

– Само собой. Если меня увидят в образе Майкла, то решат, что я их и от крысы не спасу, не то что от террориста. Кроме того, у меня минуты свободной не было.

– Но теперь-то ты вернёшься в Игру и сделаешь заявление?

– Боюсь, не в ближайшие двенадцать часов.

– Двенадцать часов! – Кассандра перевела дыхание. – Я не смогу так долго сдерживать недовольство. Они теряют веру в Игротехников, Едзакон и даже тебя!

– Давай я передам тебе сообщение для них.

Кассандра с сомнением покачала головой.

– Разве что хорошее.

Майкл поразмыслил какую-то минуту.

– Сейчас уже можно сказать всем, что я не в Игре. Сыграем на сочувствии. Скажи, что я разморозился, дабы поймать подрывника в реальности. Что меня ранили, и надо, чтобы раны зажили до того, как я вернусь в Игру, иначе мне руку отрежут. Через двенадцать часов я заморожусь и выступлю с сообщением.

Кассандра в тревоге распахнула глаза.

– Ты ранен? С тобой всё в порядке?

– Выживу, – успокоил Майкл. – Как только левая рука заживёт, тут же пойду в контейнер.