Жнец и его тень

Разбрелись охотники кто куда — каждому хотелось лучшим добытчиком стать, похвалу от князя получить. Тропа привела Велеслава на поляну. Три волка доедали какую-то птицу — уже не разобрать. Человека заметили, зарычали зловеще. Велеслав лук из колчана потянул — хоть и немного он в стрельбе упражнялся, но чем чёрт не шутит. Почётно шкуру волка добыть! Первая стрела в молоко улетела, волков спугнула. Вскочили серые да прочь понеслись.

Зная себя, следовало остановиться, другую добычу поискать, но видимо не стоило чёрта припоминать — будто проклятая кровь степная взыграла. Велеслав коня пятками подтолкнул, в карьер посылая. Но пусть даже волков догнать, покуда они в лес не ускользнули, стрелять на ходу придётся, а это куда похуже, чем с места...

Правда ли, чудится ли, чужие руки лук в сторону отвели, стрела сорвалась — да и ближайшего волка прямо в глаз поразила, захочешь — не прицелишься. И главное, не понять, браниться тут или благодарить....

Велеслав привязал добычу позади седла да и обратно к стоянке поехал. А там к охоте всякий интерес потеряли: носятся с тазами да полотнами ткаными, кровью красной заляпанными.

К нему дружинник подбежал запыхавшийся:

— Вот ты где! Идём скорее, Мировид тебя ждёт.

Из шатра дружинный лекарь вышел в фартуке окровавленном.

— За Марьей послали? Тут только чары помогут...

Велеслав уж больше не слушал ничего, поскорее внутрь скользнул. Десница воеводы лежал на подстилке из шкур, под повязками полосы как от когтей проступают.

Ох и не по себе Велеславу сделалось! Первый друг и наставник со злой раной лежал, а он даже помочь ничем не мог ему!

— Что ж с тобой приключилось?...

— Медведь... большой, бурый... — Мировид головой тряхнул болезненно. — Потом...

Рука куда-то под шкуры скользнула, стопку грамот оттуда выудила. Мировид те записи Велеславу в руки вложил, жестом указал к уху наклониться:

— Ты поймёшь, что с этим делать... А до той поры... ни отцу, ни брату, ни даже богам не показывай...

— Пропустите меня! — снаружи донеслось, и Велеслав грамоты поскорее за пазуху спрятал, полой кафтана прикрыл.

Воевода пожаловал со свитой:

— Как же так, дружище! — руками всплеснул, как та боярышня, — ты будь спокоен, за знахаркой уже послали...

С ледяной ясностью Велеслав понял, что не поможет Мировиду знахарка — только в могилу сведёт быстрее. В последний раз наставнику в глаза посмотрел — попрощался. Да и на воздух из шатра вышел.

На небо глаза устремил — как ответов просил. Бок жгли грамоты кровавые. Что ж такое там, что ради них человека уморить можно?

Мировид скончался на третий день. Князь тризну по нему справил, как по дорогому родичу. А уже наутро хозяйничал в его берлоге новый десница воеводы. Как бы не скорбь великая, обида бы сердце Велеслава точила, что не его, героя признанного, назначили. Но тут не стал спешить он с выводами, присмотрелся. Ничего-то новоявленный начальник о текущих делах не спросил, только любезностями дежурными обменялся и тут же ерунду какую-то поручил. А сам — по полкам шарить. То медленно, с расстановкой, то в нетерпении бересту расшвыривая.

Знал Велеслав, что он ищет. Грамоты, что не на бересте, на шкурах выделанных писаны буквами незнакомыми. Знал и того, кто прочесть их сможет — с духом собирался, чтобы на сделку со своей совестью в другой раз пойти. Но после разгрома новым десницей учинённого ждать уже было никак нельзя.

Велеслав в светлице заперся да и позвал в темноту, зная, что услышит:

— Хан!

— Ты позвал меня сам? Эка невидаль! — он тотчас явился за спиной, как из теней его кто слепил.

Не стал Велеслав ничего объяснять, только грамоты в руки сунул:

— Читай.

Хан первую запись к глазам поднёс, сморщился:

— Верея, нижний посад, один кошель, Купава город восток, два кошеля, Млава, терем — в уплату военной помощи... Перечень девок на продажу, подпись вашего воеводы, скукота...

— Есть в тебе хоть капля сочувствия или нет?!

— А ты меня сочувствовать звал, или по делу?

— Что ж, дело ты сделал, а теперь ступай.

Хан по комнате прошёлся туда-сюда, палец картинно прикусив:

— Дай угадаю: ты собираешься эти писульки взять и князю на воеводу жаловаться пойти. На твоём месте я бы того не делал.

По чести Велеслав так и задумал, но в разуме, хоть и злодейском, Хану было не отказать, а потому он спросил:

— Это почему же это — не делал?

— А ты подумай: кто, окромя меня, воеводы и Марьи, в тереме степнянский знает? Им достаточно просто в твоих знаниях усомниться — и уже сухими из воды выйдут. Сколько Мировид эти грамоты с собою носил? Неужто бы не показал князю сам, если бы в этом была хоть капля толку?

Присел Велеслав на ближайшую лавку, об колени тяжело опёрся.

— И что же ты предлагаешь?

Хан палец вверх поднял назидательно: