Жнец (ЛП)

— Женщина, — поправляет она. — Ну, да. Вообще-то я принадлежу к женскому полу.

— А чего хотят такие девушки, как ты? — интересуюсь я.

— Ты имеешь в виду, чего хотят женщины? — она улыбается. — Это вечный вопрос, Ронан. И тот, на который у тебя никогда не будет однозначного ответа. Ответ на него меняется каждые пять минут, и если ты попытаешься понять это, то просто сойдешь с ума.

Я киваю, потому что подозревал именно это.

— Ронан, я пошутила, — смеется она. — Блин, ты все время такой серьезный. Просто расслабься, ладно?

Между нами воцаряется молчание, и я ловлю себя на том, что жалею, что она не ушла с Кроу. Это бессмысленно.

— Послушай, — говорит Мак. — Я не могу сказать тебе, что нравится Саше, потому что все люди разные. И даже в этом случае, я думаю, что вы должны понять это вместе. Знаешь, это требует… типа практики.

Она корчит гримасу, когда говорит это, и мои щеки начинают пылать.

— Знаешь, что мне нравится в Лаклэне? — спрашивает она.

— Что?

— Он просто берет на себя ответственность. Он делает то, что хочет. И он делает это без оправданий. Он не просит разрешения поцеловать меня. Он просто делает это. Если тебя и правда так волнует, все ли ты делаешь правильно или не правильно, то сам процесс не принесет тебе никакого удовольствия.

— А что, если ей это не понравится?

— Тогда она тебе сама об этом скажет. И ты все исправишь. Все просто. Все дело в общении, Ронан, которое, насколько мне известно, не относится к твоим сильным сторонам. Но ты не можешь рассчитывать, что поймешь все на телепатическом уровне. Тебе нужно немного расслабиться.

Собака снова прыгает мне на колени, а Мак тянется за очередным пончиком.

— Но я все же скажу тебе одну вещь, Фитц. Если ты хочешь закадрить Сашу, тебе следует делать это в темпе. Она собирается паковать чемоданы и убираться отсюда подальше, и я не могу сказать, что виню ее за это решение.

— Понятия не имею, что все это значит, — говорю я ей.

Мак издает стон и стряхивает крошки с рук.

— Нам предстоит проделать много работы, Ронан.

ГЛАВА 14 Саша

Эмили прилетела вчера вечером и не отходила от мамы ни на шаг. Она тяжело переживает это, и в каком-то смысле я чувствую себя виноватой за то, что имела возможность провести с ней больше времени. Но ведь мама хотела именно этого.

— Она выглядит совсем по-другому, — шепчет Эм. — Я не хотела запоминать ее такой.

— Так и не надо, — говорю ей. — Она бы этого не хотела, Эм.

— Я поднимусь на крышу, — говорит она. — Мне нужно подышать свежим воздухом.

Я киваю и отпускаю ее. Эмили очень сильная. И умная. И я знаю, что она добьется многого в жизни. Но это событие оставит зияющую дыру в ее сердце. Она еще слишком молода, чтобы потерять обоих родителей. В этом смысле она немного напоминает мне Мак. Я вижу сходство между ними. Жесткие щиты, которыми они закрылись от мира. Эм всегда была такой.

Благодаря Эми, варьирующей дозировку лекарства, сестре удалось застать маму в моменты просветления в течение дня. И я удивляюсь тому, что, когда Эмили уходит, она снова открывает глаза.

Я ложусь рядом с ней и стараюсь не плакать. Когда я заглядываю ей в глаза сегодня вечером, я знаю, что это будет в последний раз. Она испытывает сильную боль, каждый раз мешающую ей просыпаться. И это несправедливо по отношению к ней.

Так что это должно быть прощание.

Я держу ее за руку и разговариваю с ней. Говорю все, что приходит мне на ум. Я рассказываю ей о вещах, которые никогда не произойдут. Дом, которого у меня, наверное, никогда не будет. Имена моих будущих детей. Все, что угодно, лишь бы отвлечься от мыслей о грядущем.

Мама смотрит, как я говорю, но не отвечает. Я и не жду от нее этого. Она слаба и слишком устала. Но я все равно хочу услышать ее голос. В последний раз.

Я пообещала себе, что буду сильной ради нее. Но я не могу. Я слишком эмоциональна. Так что, в конце концов, я не выдерживаю и просто плачу. Она обнимает меня, как это делают матери.

— Скажи мне, что все будет хорошо, Ма, — шепчу я. — Потому что я не чувствую, что так будет. Я не знаю, что буду делать без тебя.

Я не жду, что она что-то скажет. Но она говорит.

Голос у нее слабый и скрипучий. Но она говорит. Мне.

— Он говорит, — выдавила она, — что защитит тебя.

— Что? — Я моргаю, глядя на нее, отчаянно желая большего.

Но она больше ничего не говорит. Она улыбается и притягивает мое лицо к себе, чтобы поцеловать меня в лоб. А потом она закрывает глаза и проваливается в забытье.

***

Эми все еще на кухне, когда я, наконец, выхожу, и я благодарна ей за ее присутствие. Она приготовила ужин, что не входит в ее должностные обязанности. Да и не стоит ей оставаться здесь допоздна, когда ей даже не платят за это. Она ни словом не обмолвилась о том, что случилось с Ронаном. И я тоже это очень ценю. Я знаю, что она еще не оправилась от этого, но что бы ни сказал ей Лаклэн, это не позволило ей даже заговорить об этом.

Я неуверенно улыбаюсь ей, когда сажусь, а она протягивает мне блюдо со спагетти.

— Спасибо тебе, Эми.

— Ну и как она там? — спрашивает она, готовя порцию для себя.