Жнец у ворот

– История о том, как она убила нескольких высокородных патрициев, которые причинили ей зло, разошлась довольно широко, – отвечает Декс. – Отцы кланов в ярости. Но плебеи говорят, что Керис не побоялась противостоять тем, кто был могущественнее ее. Они говорят, что она защищала своего любимого, который был тоже из плебеев. Боролась за свою любовь и несла праведное возмездие. Говорят, что убитые патриции более чем заслужили такую смерть.

Проклятье. Если сейчас Комендант заручится поддержкой плебеев вместо поддержки патрициев, я буду бессильна против нее. Вот что я сделала – невольно увеличила список ее союзников.

– Пусть слух расходится дальше, – говорю я и вздыхаю, когда Декс согласно кивает. – Мы должны найти другой способ низложить ее.

И в этот миг из дверей спальни высовывается повитуха и жестами приглашает нас зайти.

– Он силен, как бык, – широко улыбаясь, говорит она, с любовью гладя живот Ливии. – Боюсь, он доставит своей матушке немало боли, прежде чем выйдет наружу. Но Императрица отлично справляется, и ребенок тоже в полном порядке. Через несколько недель, девочка моя, ты будешь держать на руках свое драгоценное дитя.

– Мы чем-то можем ей помочь? – спрашиваю я. – Может быть, есть какие-то специальные настойки или…

Я понимаю, что несу чушь. Какие настойки, Сорокопут? Ты это серьезно?

– Отвар из лепестков золотой розы в козьем молоке, – отвечает повитуха. – Давайте ей каждое утро, пока свое молоко не пойдет. И настойка лютика дважды в течение дня.

Когда она наконец уходит, Ливви садится в постели. Я с удивлением вижу, что в руке она сжимает нож.

– Надо было убить ее, – шепчет она.

Я поднимаю брови.

– Кого? Повитуху? Что за…

– Лепестки золотой розы, – говорит Ливви, – используют, когда женщина никак не может разродиться. Они побуждают ребенка скорее выйти наружу. А мне до родов еще несколько недель.

Я немедленно призываю Декса. Когда он выбегает за повитухой с оружием в руках, Ливия качает головой.

– Это все работа Керис, верно? От начала и до конца. Карконское нападение… Бегство повитух. И эта повитуха.

– Я остановлю ее, – обещаю я сестре. – Знаю, ты можешь не верить мне, потому что я совершила уже столько ошибок, но…

– Нет, – Ливия берет меня за руку. – Мы не будем срываться друг на друга, Эл… Сорокопут. Что бы ни случилось. И да, мы должны ее остановить. Но при этом нам нужно заручиться поддержкой плебеев. Если сейчас они поддерживают Керис, ты просто не сможешь публично выступать против нее. Ты должна держаться своей линии, сестра. Мы не сможем посадить на трон этого ребенка, если плебеи не будут видеть в малыше одного из них. А они не захотят его, если ты не расправишься с Керис.

* * *

Вечер застает меня в зале военных советов. Я отчаянно спорю с Отцами кланов, желая только одного – сделать то, что я считаю нужным.

Генерал Сисселлиус, который на поверку оказался таким же несносным, как и его проклятый дядюшка Надзиратель, шагает рядом с огромной картой, разложенной на столе, и периодически тычет в нее пальцем.

– Если мы пошлем небольшой отряд навстречу Гримарру, – говорит он, – то только напрасно потратим боевую силу. Это самоубийство. Как могут пять сотен – или даже тысяча – остановить войско в десять раз больше?

Авитас, который вместе со мной участвует в совете, бросает на меня взгляд через плечо. Только не поддавайся гневу, говорит этот взгляд.

– Если мы пошлем навстречу врагу большое войско, – в тысячный раз повторяю я, – мы оставим Антиум без защиты. Без легионов из Эстиума и Силаса в городе останется всего шесть легионов. Подкреплениям из земель кочевников, из Навиума и Тиборума потребуется не меньше месяца, чтобы сюда добраться. Мы должны послать небольшой отряд, чтобы причинить врагу как можно больше урона, пока он сюда не добрался.

Это основы военной тактики, так что я поражена, как Сисселлиус и ряд других Отцов следом за ним вообще могут мне возражать. Они просто пользуются случаем, чтобы подорвать мой авторитет, а заодно и авторитет Маркуса. Может, они уже и не доверяют Коменданту, но это не значит, что их устраивает Маркус в качестве Императора.

Маркус, в свою очередь, одержим Керис Витурией и смотрит только на нее. Когда наконец он переводит взгляд на меня, в нем горит безудержная ярость.

Почему она здесь, Сорокопут? Почему она все еще жива? Его глаза гиены полыхают, обещая много боли для моей сестры, и я отвожу взгляд.

– Почему войсками командует Сорокопут? – вопрошает Отец Руфиус. – Разве не лучший выбор – Керис Витурия? Государь Император, вы, должно быть, не понимаете…

Это выступление прервано свистом метательного ножа, который Маркус бросил в Руфиуса. Нож пролетает в волоске от него. То, как в страхе взвизгивает Руфиус, меня радует.

– Еще раз заговори со мной в таком тоне – и останешься без головы, – говорит Маркус. – Керис показала себя никудышным тактиком при нападении варваров на Навиум.