Жорж

- Значит, ты понимаешь, какое это будет счастье видеть, что белые, гордые и жестокие, будут теперь унижаться и умолять нас? Понимаешь ли ты, какими мы станем счастливыми, когда заставим их работать по двенадцать часов в день? Понимаешь ли ты, что мы, в свою очередь, сможем их бить палками, стегать розгами? Их двенадцать тысяч, а нас двадцать четыре; в тот день, когда мы соберемся вместе, они пропали.

- Я сомневаюсь, что тебе это удастся.

- Но я отвечу тебе так же, как ты ответил мне, - сказал Назим, - есть один шанс против десяти, что мне это удастся, прошу тебя, останься.

- Душа матери повелела мне вернуться на родину.

- Она являлась тебе?

- Вот уже две недели каждый вечер птичка фонди-джали садится на ветвь над моей головой, Та самая, что пела над ее могилой в Анжуане. Она прилетела ко мне через море.

Я узнал ее пение, послушай!

И действительно, в тот же миг мадагаскарский соловей, сидевший на самой высокой ветке дерева, подле которого лежали Лайза и Назим, начал издавать мелодичные трели над головой братьев. Оба слушали, грустно опустив головы, пока соловей не умолк; улетая в родные края рабов, он снова завел ту же мелодию, но теперь уже самые громкие трели можно было услышать лишь с трудом.

- Он вернулся в Анжуан, - сказал Назим, - он еще прилетит за мной и будет указывать мне путь, пока я не приеду в свой край.

- Тогда убегай, - сказал Лайза.

- А как это сделать?

- Все готово. В одном из глухих мест на Черной реке напротив утеса я выбрал огромное дерево, в стволе его выдолбил челнок, из ветвей вырезал два весла. Вытащи челнок, для этого надо пошевелить дерево, и он упадет, подтащи челнок к реке и плыви по течению, если ты решил бежать, Назим, ну что ж, тогда сегодня ночью отправляйся!

- А ты разве не пойдешь со мной? - спросил Назим.

- Нет, - ответил Лайза, - я остаюсь.

Назим глубоко вздохнул.

- А почему ты не хочешь, - спросил он, помолчав с минуту, - вернуться вместе со мной в страну наших отцов?

- Почему я не поеду, я тебе уже объяснил, Назим; вот уже год, как мы готовим восстание, друзья выбрали меня вождем. Я не могу предать друзей, не могу покинуть их.

- Не только это удерживает тебя, брат, - сказал Назим, покачав головой, - есть и другая причина.

- Какая же другая, как ты думаешь, Назим?

- Роза Черной реки, - ответил негр, пристально глядя на Лайзу.

Лайза вздрогнул, потом, помолчав немного, сказал:

- Это правда. Я люблю ее.

- Бедный брат, - продолжал Назим, - и что же ты думаешь делать?

- Не знаю.

- На что ты надеешься?

- Увидеть ее завтра, как видел ее вчера, как видел ее сегодня.

- Но она, знает ли она?

- Сомневаюсь.

- Она когда-нибудь говорила с тобой?

- Никогда.

- А что же наша родина?

- Я забыл ее.

- А Нессали?

- Я не помню ее.

- А наш отец?

Лайза схватился руками за голову, затем промолвил:

- Послушай, все, что ты сказал мне, чтобы заставить меня уехать, так же бесполезно, как мой совет тебе остаться. Она все для меня - и семья, и родина! Мне нужна ее жизнь, чтобы жить, я хочу дышать тем же воздухом, что и она. Пусть каждый живет, как ему суждено. Возвращайся в Анжуан, Назим, а я остаюсь здесь.

- А что я скажу отцу, когда он спросит, почему не вернулся Лайза?

- Ты скажешь ему, что Лайза умер, - сдавленным голосом ответил негр.

- Он мне не поверит, - сказал Назим, качая головой.

- Почему?

- Он мне скажет: если бы мой сын умер, то ко мне явилась бы душа моего сына; душа Лайза не появлялась перед отцом; Лайза не умер.

- Ну ладно! Скажи ему, что я люблю белую девушку, и он проклянет меня. Но я ни за что не покину остров, пока она здесь.

- Великий дух внушит мне, как поступить, - ответил Назим, вставая, сведи меня туда, где находится челнок.

- Подожди," - сказал Лайза, и, подойдя к дуплу дерева, вытащил оттуда осколок стекла и флакон, полный кокосового масла.

- Что это? - спросил Назим.

- Послушай, брат, - сказал Лайза, - возможно, что при попутном ветре через неделю ты и достигнешь Мадагаскара или даже Большой Земли. Но возможно также, что завтра или послезавтра шторм отбросит тебя обратно к берегу. Когда все узнают о твоем побеге, твои приметы будут сообщены по всему острову, тогда ты станешь беглым негром и тебе придется бежать из одного леса в другой, от одного утеса к другому.

- Брат, меня прозвали Оленем Анжуана, как тебя прозвали Львом.

- Да, но и олень может попасть в ловушку. Надо все предусмотреть, чтобы они не могли поймать тебя, чтобы ты ускользнул из их рук. Вот стекло, чтобы остричь волосы, вот кокосовое масло, чтобы намазать тело. Иди сюда, брат, я превращу тебя в беглого негра.

Назим и Лайза вышли на лужайку, и при свете звезд Лайза начал стричь брата так умело, как не смог бы сделать самый ловкий брадобрей. Когда стрижка была окончена, Назим сбросил одежонку; брат полил ему на плечи кокосовое масло, и молодой человек размазал его рукой по всему телу. Так, покрытый маслом с головы до ног, красивый негр из Анжуана стал походить на древнего атлета, готовящегося к борьбе.