Жоржи Амаду. Капитаны песка

      Педро Пуля, поднимаясь по Ладейре да Монтанья, думает, что в целом свете нет ничего лучшего, чем бродить вот так, без дела, по улицам Баии. Некоторые улицы заасфальтированы, но неизмеримо большая часть вымощена огромными черными камнями. Из окон старинных зданий выглядывают девушки, и невозможно понять, то ли это мечтательная швея ждет богатого жениха на украшенном цветами балконе, то ли проститутка высматривает очередного клиента. Женщины в черных накидках спешат к мессе. Солнце льется на камни и асфальт мостовых, освещает крыши домов. На балконе одного дома в старых жестяных банках растут цветы. Их разноцветные головки тянутся к солнцу, и оно питает их своим живительным теплом. Колокола собора Пресвятой Богородицы призывают женщин в черном ускорить шаг. Прямо посреди улицы над игральными костями склонились негр и мулат. Педро Пуля, проходя мимо, поприветствовал негра:

      - Как дела, Белая Сова?

      - Привет, Пуля! Как жизнь?

      Но тут его партнер бросил кости, и негр уже ничего, кроме игры, не видел.

      Педро Пуля идет дальше. Рядом с ним худенький Профессор резко наклоняясь вперед с трудом преодолевает подъем. Но он тоже улыбается этому праздничному утру. Педро Пуля оборачивается к нему и ловит его улыбку. Город полон солнца и радости. "Баия - как праздник", - думает

      Педро Пуля, чувствуя, что его тоже переполняет радость. Заливисто свистнув, он хлопает Профессора по плечу, и оба радостно хохочут. Пусть в карманах у них лишь несколько медяков, пусть одеты они в лохмотья и не знают, что будут есть завтра, зато их сердца полны красотой этого утра, свободой и любовью к своему городу. Педро Пуля обнимает Профессора за плечи, они идут рядом и смеются без всякой причины. Отсюда, с холма, им хорошо видны и Рынок, и лодочная пристань, и даже их старый склад. Педро, опершись на парапет, смотрит на город внизу и говорит Профессору: - Тебе нужно это нарисовать... Красотища...

      Лицо Профессора мрачнеет:

      - У меня не получится

      - Почему?

      - Иногда я ловлю себя на мысли...- Профессор смотрит на пристань внизу, на кажущиеся игрушечными парусники, на крошечных людей с мешками на спинах. Голос мальчика дрожит, словно его ударили:

      - Мне хочется нарисовать много-много таких картин...

      - Ты сможешь, у тебя ведь талант. Если б ты еще поучился...

      - Но я знаю, что никогда мне не передать эту радость, никогда... (Профессор словно не слышал замечание Пули. Он смотрел куда-то вдаль и казался совсем слабым и худеньким.)

      - Почему? - удивился Педро Пуля - Разве ты не видишь эту красоту? Все вокруг радуется ...

      Потом показал на крыши Нижнего города:

      - Смотри, цветов больше, чем в радуге...

      - Это верно... Но люди... Лица у всех печальные. Я не о богатых говорю, ты же знаешь. Я о других - из доков, с рынка. Печальные, изможденные лица. Понимаешь, я не знаю, как выразить словами... Просто я это чувствую.

      Педро Пуля больше не удивляется:

      - Вот поэтому Жоан де Адам устраивал забастовки в порту. Он говорит, что когда-нибудь все изменится, мир станет другим.

      - Я тоже читал об этом в одной книге... Мне дал ее Жоан де Адам. Конечно, хорошо бы поучиться в школе, как ты говоришь. Тогда я бы нарисовал замечательную картину: чудесный день, счастливые люди смеются, дарят женщинам цветы, понимаешь? Но я не умею. Я пытаюсь нарисовать веселую картину, да ничего из этого не выходит: и солнце светит, и в городе праздник, но лица у людей всегда печальные, не знаю почему... А мне так хочется нарисовать радость.

      - Как знать, может, так даже лучше? Мне кажется, у тебя получается ярче, сильнее.

      - Что ты понимаешь? И что я понимаю? Мы ведь никогда ничему не учились. Я хочу рисовать лица людей, город. Но я не умею. Есть куча вещей, о которых я и не подозреваю.

      Профессор сделал паузу, посмотрел на внимательно слушающего Педро Пулю:

      - Ты не бывал в Академии изящных искусств? Ох, и красотища там, парень. Я разок пробрался туда, в одну залу. Никто меня не заметил. Все там были в длинных рубахах и рисовали обнаженную женщину. Если б я когда-нибудь смог...

      Педро Пуля задумался. Он внимательно смотрел на Профессора, что-то прикидывая в уме. Потом очень серьезно спросил:

      - Ты знаешь цену?

      - Какую цену?

      - Ну, сколько нужно платить за учебу. Преподавателю.

      - А чего это вдруг?

      - Мы бы сложились, заплатили за тебя.

      Профессор засмеялся:

      - Ты даже не представляешь... Там такие сложности... Это невозможно, брось глупости.

      - Жоан де Адам говорит, что когда-нибудь все смогут учиться...

      Они пошли дальше. Но теперь прелесть утра не радовала Профессора. Казалось, все это было бесконечно далеко от него. Тогда Педро легонько ткнул его в бок кулаком:

      - Придет день, и ты выставишь кучу картин в лучшем зале на улице Чили, браток. И без всякой школы. Ни один из этих ученых болванов не нарисует так, как ты. У тебя же талант.

      Профессор засмеялся. Педро тоже:

      - И ты нарисуешь мой портрет, правда? А внизу напишешь: капитан Педро Пуля, настоящий мужчина.

      Он встал в боксерскую стойку, сжав кулаки. Профессор снова засмеялся, за ним Пуля. Они хохотали, пока не увидели толпу зевак, окруживших гитариста. Он пел известную в Баии песенку: