Жозефина

Однако Жозефина не воспринимала свою стесненность в средствах трагически, и ее не огорчали сверх меры денежные трудности, с которыми она боролась, ибо она не сомневалась, что разбогатеет еще больше в будущем. Приятная, ласковая, сердечная, вкрадчивая, с приятными манерами, ровным характером, проникновенным голосом и полным доброжелательности взглядом, Жозефина была тем, кого принято называть покорительницей сердец. Она, никогда и никого не задевая и не обижая, не вступала в споры ни о политике, ни о каком-либо другом спорном предмете. Ее отличали преданность друзьям и милостивое отношение к врагам. Она была одарена особой небрежной грацией, свойственной креолкам, которая позволяла ей, стремящейся завоевать симпатию всякого, кто к ней приближался, нравиться людям из всех слоев общества. Очень обязательная и услужливая, она обладала еще одним исключительно важным достоинством, заставлявшим забыть все ее недостатки и являющимся у женщин самым сильным качеством: добротой. Роялисты прощали республиканское происхождение героя 13 вандемьера, говоря: «У него такая добрая жена!». Те, кто испытывал страх и затруднялся обратиться к Бонапарту, предпочитали прибегнуть к ее посредничеству. В период введения консульства можно было увидеть, как представители старого режима наносят визит мадам Бонапарт на первом этаже дворца Тюильри, никогда не поднимаясь на второй, где были апартаменты первого консула. Явно тяготея к обществу легитимистов, Жозефина старалась быть доброжелательной и гостеприимной и по отношению к республиканцам. Она присутствовала на всех без исключения торжествах Директории и сумела расположить к себе официальных лиц. Оставались превосходными ее отношения с Баррасом, который был одним из свидетелей ее бракосочетания с Бонапартом и главным творцом высокого положения ее супруга. С особым желанием она поддерживала дружбу с республиканкой мадам Гойе, женой одного из директоров, чья строгая добродетель была безупречной. Она не без основания утверждала, что близкая дружба с дамой, отличающейся такой безупречной репутацией, защищает ее от хулы недоброжелателей. Кроме того, расположение Гойе снискало ей приязнь тех республиканцев, которые инстинктивно боялись честолюбия ее мужа и нуждались в том, чтобы их успокоили на этот счет.

Если верить Жозефине, то Бонапарт был самым ревностным патриотом, а те, кто осмеливался сомневаться в его гражданской доблести, были лишь злыми и завистливыми людьми. Она не считала себя ловкой, но была такой, а есть столько людей, считающих себя такими искусными, не будучи таковыми. Нужно признать, что многими великими людьми управляли женщины, или, по крайней мере, способствовали их величию. Более чем вероятно, что без Жозефины Наполеон не стал бы императором. Как ни стремился он запретить ей говорить о политике, приказывая ни во что не вмешиваться, от этого она не становилась менее полезной, более того, она была самой эффективной помощницей во всех его проектах. И в его отсутствие она ловко готовила плацдарм, где он должен был появиться хозяином.

Глава XXIV БОНАПАРТ В ЕГИПТЕ

Тацит высказал мысль, что «Majore longinquo reverentia». Это можно было бы перевести следующим образом: «Удаление повышает престиж». Бонапарт стал исключительно эпическим персонажем. Пьедесталом его славы были пирамиды. Сорок веков их истории явились как бы прологом его легенды. Египет, Палестина, Сирия — какие прекрасные и знаменитейшие названия! Сколько и какие воспоминания они воскрешают: фараоны, святая земля, Христос, походы крестоносцев, Библия, Евангелие, освобождение Иерусалима! Бонапарт, который рядился в свое прославление как Тальма в свою римскую тогу; Бонапарт, который сказал: «Воображение управляет миром»; Бонапарт, который постоянно играл в великих драмах своей жизни и неустанно думал о жителях Парижа, как Александр — о жителях Афин, этот Бонапарт предугадывал, что такая экспедиция должна была произвести огромное впечатление на демократическое рыцарство, вышедшее из Революции и чувствовавшее в себе тот же пыл, ту же отвагу, ту же жажду приключений, что и средневековое французское рыцарство. Разве у крестоносцев было больше мужества и смелости, чем у товарищей по оружию победителя пирамид? Разве «золотая книга» подвигов предпочтительней и важней сборника реляций, куда вписаны неувядаемые имена стольких героев?