Жозефина

Изменчивая и непостоянная Франция в тот момент испытывала страсть к миру, как несколько недель назад она имела стремление к войне. Бонапарт превосходно подгадал момент. Его договор был как раз кстати. Прекрасно! Оставалось лишь прославлять его бескорыстие. Его находили восхитительным, восхваляли его отказ от воинственного патриотизма, от игры в баталии, где так блестяще проявился его гений. Его едва не сравнивали с Цинцинатом, возвращающимся к своему плугу. Повсюду его представляли как пример самоотречения. «Монитор», состоявший, несомненно, из его приверженцев, со знанием дела готовил его возвращение. Все было рассчитано на эффект. Описание его пути от Пассериано до Парижа, представленное множеством рассказов и сообщений, должно было поражать воображение и вызывать любопытство публики. Корреспонденции, передающие детали этого триумфального путешествия, должны были моментально публиковаться в «Мониторе» и удовлетворять любопытство и интерес, которые проявлялись тогда к малейшим подробностям слов и действий покорителя Италии. Заехав по пути в Мантую, он расположился там в бывшем герцогском дворце. Вечером весь город был расцвечен. На следующий день Бонапарт произвел смотр гарнизона, затем он отправился в храм Святого Георгия, где отслужили погребальную мессу по генералу Ошу, а в полдень он отбыл с эскадрой кораблей на «Виргилию» посмотреть на монумент латинскому поэту, который он приказал воздвигнуть. Он покинул Жозефину, которая еще некоторое время оставалась в Италии рядом с сыном Эженом, и 17 ноября 1797 года он выехал из Милана в Раштадт, где состоялся конгресс, призванный распространить на всю Германскую империю мир, заключенный между Австрией и Францией.

Глава XVII

ВОЗВРАЩЕНИЕ БОНАПАРТА ВО ФРАНЦИЮ

17 ноября 1797 года Бонапарт покинул Милан в сопровождении Мармона, Дюрока, Лавалетта, а также Буррьенна, своего секретаря и своего врача Ивана. Он проехал через Пьемонт, но уклонился от остановки в Турине и встречи с королем Сардинии. Этот правитель сам приказал приветствовать победителя и послал ему в подарок двух красивых скакунов в великолепной сбруе и с украшенными бриллиантами седельными пистолетами, принадлежавшими раньше королю Карлу-Эммануилу. С восторгом его встретили в Шамбери, оттуда он направился в Женеву, где остановился на один день. Он отказался встретиться с Неккером, который ждал его на дороге возле своего замка Коппет. Тем более он не захотел посетить замок Ферней, несмотря на выраженное его адъютантами желание, так как у него были претензии к Вольтеру. В одном лье от Мора сломалась карета, и он проделал часть пути пешком. Дороги были заполнены несметными толпами людей, которые провели стоя ночь в надежде увидеть покорителя Италии.

В Мора он прибыл 23 ноября: это день рынка. Все с нетерпением ждали его приезда. Город готовился принять Бонапарта с большими почестями. Но послушаем автора корреспонденции из Мора, напечатанной в «Мониторе»: «С живейшим интересом и крайним любопытством смотрел я на этого удивительного человека, совершившего такие великие дела и заявлявшего, что его карьера еще не кончилась. Я нашел, что он очень походит на свой портрет, и обратил внимание, что он невысок, худ и бледен. Заметен его усталый вид, но не больной, как говорили. Мне показалось, что он невнимательно слушал произносимые речи, как бы рассеянно, без интереса, занятый больше своими мыслями. У него одухотворенное лицо и задумчивый вид, как будто он погружен в свои мысли, и ничто не позволяет проникнуть в то, о чем он думает, лишь можно предположить зарождение в его голове дерзких идей, которые повлияют впоследствии на будущее Европы. Какой-то обыватель в пять футов и семь или восемь дюймов росту с удивлением разглядывал генерала. «Уж слишком маленький рост для такого великого человека», — воскликнул он достаточно громко, чтобы быть услышанным адъютантами Бонапарта. «У него рост Александра», — заметил я, что заставило адъютанта улыбнуться, и он заметил: «Не в этом самое поразительное сходство». Бонапарт остановился возле кладбища погибших под Мора солдат и попросил показать ему место, где проходило сражение. Ему указали на равнину напротив часовни. Офицер, служивший во Франции, рассказал ему, как швейцарцы, скрываясь в лесу спустились с гор и заставили бургундскую армию отступить. «Какова была численность этой армии?» — спросил Бонапарт, и услышав ответ, воскликнул: «Шестьдесят тысяч человек! Да они должны были покрывать эти горы!» Генерал Ланнс сказал тогда: «Теперь французы сражаются лучше, чем тогда». — «В те времена бургундцы еще не были французами», — возразил Бонапарт».