Жозефина. Книга первая. Виконтесса, гражданка, генеральша

Секретарь стал оправдываться. Вдруг·… «Мне кажется, — рассказывает Бурьен, — что я воочию вижу и слышу, как добрая Жозефина, приподнявшись на постели, с самой очаровательной кротостью говорит»:

— Как ты мог, Бонапарт, заподозрить Бурьена, своего единственного друга, который так предан тебе?.. Боже, как я ненавижу всех твоих шпионов!

Бонапарт прыскает со смеху и «шутливо» отвечает:

— Полно, полно, спи! Занимайся своими тряпками. Женщины ничего не понимают в государственных делах.

Очень красочная сцена… Разумеется, Жозефина по-прежнему делит с мужем ложе. Физически Бонапарт не оторвался от жены, хотя и смотрит теперь на нее другими глазами. Измены креолки, раскрытие ее связи с Шарлем сыграли в этом немалую роль. Отныне она скорее подруга, чем возлюбленная. Конечно, Жозефина до сих пор «несравненна» для него как женщина, но она перестала быть несравненной любовницей. Теперь он может сопоставлять ее с другими женщинами.

Если бы ему не раскрыли глаза накануне вступления в Каир, он, безусловно, остался бы ей верен. «Красоточка», эта восхитительная светлоглазая блондинка, заставила его отчасти позабыть поцелуи Жозефины, которые «сжигали в нем кровь». Однако, когда, вернувшись из Египта, «Клеопатра» прибыла в Париж, Бонапарт не пожелал вновь принять в объятия ее свежее соблазнительное тело. Он отказался даже увидеться с ней и ограничился частой посылкой ей денег. И Жозефина облегченно вздохнула, тем более что первый консул, чтобы окончательно поставить точку, женил на своей прежней любовнице некоего Анри де Раншу.

Тем не менее призрак развода становится отныне постоянным спутником Жозефины, и так будет десять лет. Всякий раз, когда в жизни ее мужа возникает новая женщина, Жозефина боится оказаться брошенной и лишиться «положения», так что именно эти страхи, а вовсе не любовь, пробуждают в ней ревность, ужасно выводившую из себя ее мужа.

— Она тревожится больше, чем нужно, — говаривал он. — Она вечно боится, как бы я не влюбился всерьез. Неужели она не знает, что любовь — не для меня. Что такое любовь? Страсть, которая оставляет в стороне весь мир и видит только любимого человека. Я по натуре своей чужд такой исключительности. Так что моей жене до забав, в которых нет места истинной привязанности?

Это не мешает Жозефине вновь и не меньше трепетать, когда назавтра после Маренго Бонапарт, покоренный золотым голосом Грассини^[236], проводит несколько сладостных минут с пылкой черноволосой примадонной. Он привозит певицу с собой, и вместе с тенором Бьянки она поет дуэтом на празднествах 1 4 июля и в честь победы при Маренго. Грассини не хранит верность первому консулу, изменяя ему со скрипачом Родом^[237], что побуждает Бонапарта порвать связь с дивой, но не лишает ее покровительства со стороны главы Франции, а также не препятствует нескольким их возвратам к прошлому во время наездов Грассини в столицу. Поэтому в начале 1803 ревность Жозефины была не лишена оснований. Бонапарт возобновил свой итальянский роман и крайне неприязненно вел себя с женой, которая в момент, когда первый консул высвобождался из объятий примадонны, докучала ему подозрениями, шпионством, неусыпной ревностью. Г-жа де Ремюза говорит: «Когда у него появлялась любовница, он вел себя с женой грубо, несдержанно, безжалостно. Он немедленно сообщал ей о своем романе и выказывал почти дикарское удивление, когда ей не нравилось, что он ищет развлечений на стороне, доказывая — почти математически — что это ему позволительно и необходимо».

— Я не такой, как все, — объяснял он, — законы нравственности и приличий созданы не для меня.

«Подобные заявления вызывали у г-жи Бонапарт беспокойство и слезы. Супруг подчас отвечал на них выходками, в подробности которых я не отваживаюсь вдаваться».

В таких случаях Жозефина изливала свое горе г-же де Крени, своей былой квартирохозяйке на Университетской улице.

«Я очень несчастна, дорогая моя крошка, Бонапарт каждый день устраивает мне совершенно беспричинные сцены. Это не жизнь. Я пыталась разузнать, что дает к ним повод. Мне сообщили, что Грассини вот уже неделю в Париже. Похоже, именно она — причина всех моих огорчений. Уверяю вас, моя крошка, что будь на мне хоть капля вины, я призналась бы вам в этом. Вы окажете мне услугу, если пошлете Жюли (горничная г-жи де Крени) разузнать, не бывает ли кто-нибудь у нее. Постарайтесь также выведать, где живет эта женщина.

Прощайте. Обнимаю вас».

Бонапарт прятал певицу в маленьком доме на улице Шантрен, в двух шагах от своего прежнего жилища[238].

Другим облаком, омрачившим семейную жизнь Бонапартов, стала трагическая актриса Дюшенуа^[239]. В данном случае Жозефина расстраивалась зря. Как-то вечером знаменитую актрису пригласили в Тюильри. Она приезжает. Констан^[240] докладывает Бонапарту, который работает.

— Пусть ждет, — отвечает первый консул.

Два часа спустя консул все еще работает, и Констан осмеливается напомнить ему о присутствии дамы.

— Пусть раздевается! — громыхает Бонапарт.