Жребий судьбы

— Во время соития я отдам мысленный приказ, блокирующий твое физическое влечение к любому, кроме меня, даже если ты привяжешься эмоционально. Конечно, это маловероятно, но вдруг кто-то попытается принудить тебя. Тогда твой мозг сразу пошлет мне сигнал тревоги, заставив тебя самого жестоко сопротивляться. Когда силы иссякнут, ты погибнешь от шока прежде, чем акт совершится. — Лассен побледнел, и Рогир привлек его ближе. — Никто не посмеет навредить тебе, дабы моя месть не пала на его голову. Пойми, положение обязывает меня принять меры предосторожности. Но если ты кого-нибудь полюбишь, скажи мне об этом честно. Я лучше освобожу тебя от обязанностей и отпущу, чем буду удерживать против воли, зная, что ты хочешь другого.

Лассен задумался над его словами.

— Это, скорее, для моей защиты, чем для вашей, — сделал он наконец вывод и продолжил размышлять вслух: — Наверняка найдутся многие, кто попытается использовать против меня малейший повод, едва только они сочтут, что я стою на их пути к власти. Довольно глупо, ведь у меня нет корыстных замыслов, что вряд ли можно сказать об остальных придворных. — Лассен доверчиво посмотрел на Рогира. — Даже если бы вы дали мне выбор, я бы не отказался. Делайте как нужно, диар.

Глянув на Лассена, тот мягко выдохнул, лег на спину и потянул его на себя, заключив в кольцо рук, и с нечитаемым выражением уставился в потолок.

Лассен некоторое время с любопытством взирал на Рогира, затем решил, что их знакомство еще слишком короткое, чтобы дать представление обо всех его настроениях и реакциях. Он опустил голову тому на грудь, Прислушиваясь к ровным ударам, ощущал, как она мерно вздымается и опускается с каждым вздохом.

У него впереди еще много времени, чтобы лучше узнать ардана. Однако одно Лассену было совершенно ясно уже сейчас — из-за Рогира Эссендри можно без труда потерять сердце. В голове крутились вопросы. Неужели в этом его судьба? Вот только если это судьба, является ли она благом или проклятьем?

Глава 7. Обладание

— Вы уже запечатлели его?

Что бы Рогир ни думал насчет бестактности Имкаэля, вслух он ничего не сказал. По крайней мере, любезного обращения дядя заслуживал. Но сидящий справа от того Рейджир Артанна многозначительно закатил глаза.

— Еще нет, — спокойно произнес Рогир.

— И в чем загвоздка? — спросил Имкаэль, хлопнув ладонью по столу. — Он становится частью самой богатой и самой влиятельной семьи в королевстве. Эта мысль должна прочно угнездиться в его голове, и тогда он весь ваш без всяких уговоров. Попомните мои слова, если не привязать его ментально как можно скорее, вы быстренько обзаведетесь парой рогов и маленьким ублюдком.

Рогир чуть заметно напрягся:

— Лассен не такой доверчивый. И не дурак, чтобы рисковать своей удачей ради кого-нибудь менее знатного.

— Ну почему бы и нет? Мало ли: вдруг ему втемяшится, что он влюблен, — упорствовал Имкаэль.

Глаза Рогира сверкнули:

— Так вы согласны, что для него любовь стоит выше богатства и привилегий? — мягко спросил он.

Спохватившись, что невольно приписал любовнику племянника достоинство, Имкаэль в ужасе раскрыл рот, желая ответить, но Рейджир его опередил и язвительно заметил:

— Это едва ли ставит юношу в разряд тех, кто делает глупости. — И уже к Рогиру: — Вы действительно нашли себе настоящее сокровище, кузен.

Тот подавил усмешку и посмотрел на Имкаэля, который опять явно был готов возмутиться.

— Не тревожьтесь вы так, дядя. Лассен знает свой долг, как и я свой. Уверяю вас, если у него родятся дети, я признаю их своими. Но никто из них не предшествует моему законному наследнику, — добавил он, решительно пресекая все дальнейшие возражения. — Ну а теперь о насущном. Какие новости с границ? Следует беспокоиться по поводу усиления охраны?

— Я думал, она в надежных руках Верена, — заметил Рейджир. Чем вы недовольны, дядюшка?

Оба с непринужденной легкостью увели Имкаэля от разговора о наложнике и вернули к настоящей причине визита. Однако прошло целых три четверти часа, прежде чем тот удостоверился, что Рогир понял его негодование по поводу необходимости развернуть большую часть армии герунов к восточному Веларусу. Когда Имкаэль наконец ушел восвояси, племянники с облегчение вздохнули и, посмотрев друг на друга через стол, невесело рассмеялись.

— Что бы я без тебя делал, Рей, — сказал Рогир.

Рейджир снисходительно отмахнулся:

— Для чего же еще братья, как не помогать сносить чванливых, лицемерных родственников?

Рогир хмыкнул:

— Да, он довольно неприятный.

— «Довольно неприятный»? — повторился Рейджир. — Это еще слабо сказано. Ты даже ни разу не повысил на него голос, что, безусловно, делает тебе честь. Ты слишком снисходителен. На твоем месте я бы не с ним не церемонился.

— Вот только не надо причислять меня к лику святых, — запротестовал Рогир. — Хотя до его уровня я не хочу скатываться. Такого добра и так предостаточно.

Рейджир фыркнул:

— Признаться, меня самого немного удивило, что ты все еще не запечатлел Лассена.

— Я бы предпочел сначала научить его с удовольствием выполнять свои обязанности.

Тот уставился на ардана: