Жребий

Ну, собрались оставшиеся в живых — кучка нас! Командир полка живой, целый. Вижу, белым весь стал, поседел за ночь. "Вот что, — говорит, — мужики. Я не приказываю — полка уже нет, и я не командир. Но выход у нас только один: разойтись по два-три человека и пробиваться к своим. Дальше группой двигаться нам нельзя. Это заметно. Немцы нас так всех перещелкают. Все. Я свое мнение высказал".

Погутарили. Решили расходиться. Пошел со мной на пару Вадим Веденеев, с нашей роты парень. Из городских сам, орловский. Может быть, где-то еще и жив сейчас. А может, погиб. Да, идем-то мы уже по Украине, и везде немцы. Мы же не знали тогда, что они так глубоко прорвались. Решили пробираться ночью, днем спать. Так надежней. А там — сама обстановка себя покажет.

У него — винтовка, у меня — десяточка моя. Главная проблема, конечно, жратва. Косули попадались, кабанов встречали. Шлепнуть можно, но ни хлеба ни соли нет. Жуем землянику, она уже стала подспевать.

В тот день мы подошли к Припяти. Речка по ширине так себе: хорошему верблюду переплюнуть можно. В тех местах она только начинается. Но страшновато днем переплывать. Может, он, немец, где-то на том берегу в засаде сидит и наблюдает.

Отлежались до темноты. Разделись наголо, привязали к винтовкам робу и вперед. Переплыли, слава Богу, благополучно. Пошли дальше.

Заходим на какой-то хутор. Немцев вроде нет. Собаки, сволочи, такой лай подняли — на весь лес слышно. Хозяин впускать не хочет. Кто такие? Мы ответили. Молчит. Вадим давай опять стучать — открыл. Зашли в хату — пахнет жареной картошкой и салом. Ну, покормил нас мужик, даже дал на дорогу кусок сала и буханку хлеба. Драгоценный дар!

Через сутки забились мы с Вадимом в копну сена и спим. Слышу, на рассвете, кто-то вроде подъезжает к нам. Разговаривают. Я шепчу Вадиму: "Крестьяне за сеном, наверно, приехали. Вылазим. А то нас сейчас еще на вилы посадят".

Вывалились — все в сене. Смотрим: действительно, мужик с пацаном приехал за сеном. Стоят смотрят на нас с удивлением. А мы же заросли, пооборвались за эти дни отступления. Не людьми, а чертями, наверное, им какими-то кажемся.

Мужик говорит по-украински. Но говорит на таком наречии, что его трудно понять даже мне, который вырос на Украине. Кругом немцы, говорит. Положение наше безнадежное. Но одного из нас он мог бы взять к себе в хозяйство: ему нужен работник. "Что он лопочет?" — спрашивает Вадим. Я объясняю. "А двоих?" Нет, двоих ему не надо. Второго он может снабдить одеждой, и ему можно будет передвигаться дальше под видом крестьянина. Мы переглянулись с Вадимом. Такого поворота дела мы не ожидали. Тут нам как будто сам Господь Бог вышел навстречу. Что же делать? Подобного случая нам уже больше не представится. Вадим говорит: "Привезет в село и сдаст немцам к чертям собачим! Где гарантия?" Мужик даже распсиховался. Другой вопрос: кому из нас оставаться, а кому ехать? Но он сам выбрал меня. Не знаю, может, он унюхал во мне сельского парня или то, что Вадим его обидел, а только выбрал он меня. Теперь еще вопрос: как быть с оружием? Я свою десяточку бросать не хочу ни в коем случае. Кто ж я без нее?

Ну, загрузились. Попрощался я с Вадимом, прикидали меня сеном, и мы поехали. Договорились, что одежду они привезут Вадиму, когда приедут за второй ходкой.

Около часа, наверное, ехали. Прислушиваюсь по дороге, не говорят ли что меж собой. Но они молчали. Пошатывало телегу на ухабах да мерно шли кони. Знаешь, за этот час я столько передумал, что хватило бы на целый роман. Едешь же, неизвестно куда. Что тебя ждет, тоже не знаешь. А вдруг Вадим окажется прав?..

Наконец, приехали. Слышу, как будто ворота открывают. Оказывается, открывали не ворота, а клуню. Хозяин говорит: "Стрыбай!" Прыгай значит.

Я вылез из-под сена, смотрю — мы в здоровенном амбаре. У них — клуня это называется.

Ну, прыгаю. Сдали они лошадей назад и давай по току сено на просушку разбрасывать. А клуню опять прикрыли. Сижу я, как заяц, осматриваюсь.

Разбросали сено — пошли в дом. Долго там они что-то мороковали. А я жду, что сейчас меня тут накроют. На всякий случай патрон в патронник загнал. Нет, выходят из дома с двумя узлами и идут сюда. Один узел, покрупнее, бросают в телегу. А со вторым, вижу, хозяин идет ко мне. На, говорит, поешь. Отдыхай тут до вечера. Вечером, говорит, будем тебя приводить в человеческий вид. Прикрыл ворота плотно, и они поехали. Опять по сено. Вдвоем с пацаном.

Посмотрел я, что он мне есть принес: картошка молодая в казанке, сало, хлеб крестьянский. Я это все мигом навернул. Лег в амбаре на сено и думаю: "Что же мне со своей винтовкой делать? Куда ее припрятать?" И придумал-таки. Клуня — хозяйственная постройка без потолка. Укрыта она толстым накатом рогозы. Рогоза увязывается между собой отдельными снопами. Я развязал аккуратно один из снопов, всунул вовнутрь его свою десятку и снова завязал. Снизу, если не знаешь, совсем ничего незаметно.

Вернувшись из леса, хозяин даже не поинтересовался, куда я припрятал винтовку. Он, наверно, думал, что где-то в сено засунул.