Жук золотой

Братья-мангаята сели по ранжиру с женами. Тетя Зина побыла за столом ровно пять минут, на время первого тоста. Опять прозвучало что-то наподобие абанамат, и Зойнаб метнулась на кухню – доводить галнаш до нужной кондиции. Дядя Абдурахман ласково улыбнулся мне: «Ну, как там наш плот? Скажи, Саня!»

Не знал и не знаю, какое у Айтыковича было образование. Но именно при нем и при председателе колхоза дяде Ване Крутове колхоз «Ленинец» стал колхозом-миллионером. То есть мы получали в год миллион рублей прибыли! У Крутова было шесть классов общеобразовательной школы. Мама мне сама рассказывала. В деревне говорили, что скоро Ваня получит свою «Гертруду». Звезду Героя Социалистического Труда. Было еще звание «Засрак», заслуженный работник культуры. В деревне на «засрака» могли претендовать только два человека. Киномеханик Иосиф Троецкий, мой отчим, да еще, пожалуй, Адольф Лупейкин, специалист во многих областях культуры.

Второй, нам казалось, даже предпочтительнее.

Иногда дядя Абдурахман вечером за ужином спрашивал меня, как будто утверждал:

– На Иску пойдете. Хорошее дело… На Иске зубатка водится. Возьми мне пару штук на котлеты!

И, довольный, улыбался какой-то детской улыбкой.

Улыбкой и лысиной он был похож на знаменитого танцора Махмуда.

Тоже чеченца.

Из города Грозного.

В строительстве Кон-Тики-Пыку мы дошли до греби.

О, гребь на плоту!

Знает ли мой закаленный в странствиях читатель, что такое настоящий сплав и настоящая гребь?!

…На мощном плоту «Матильда» мы входим в порог Хелен, 5-й категории сложности. На передней греби братья Колинские. Павел и Петр. Два чешских апостола сплава. На задней Яромир Штетина. Боковые загребные мы с Аркашей. Аркаша опытный сплавщик из Барнаула. Экипаж у нас международный. Русско-чехословацкий. Проходим пороги верхнего течения Бий-Хема. Стартовали от монгольской границы.

Ревет и стонет порог, слив почти в 45 градусов. На высоком берегу, когда обносили груз и снаряжение экспедиции, нашли могилу московской студентки Елены, погибшей здесь на катамаране в 60-е годы. В ее честь и назван порог.

В порог идем налегке. В гидрокостюмах, касках, спасжилетах, пристегнуты страховочными ремнями, похожими на пассажирские ремни в самолете. Милан Марышка и Петер Вольф снимают проход камерой на пленку. Готовятся спортивно-туристический фильм для чешского телевидения. Франтишек Слама ждет нас в базовом лагере на реке Айлык.

Краем глаза замечаю, как все тяжелее справляется с гребью Яромир. Хоть он и богатырь-альбинос под два метра ростом с голубыми глазами, но река сильнее Мирека. Мгновенно бросаюсь на помощь. Ошибка! На плоту у каждого свой маневр. И он обговаривается заранее. Ручка греби вырывается и бьет меня под дых. Но за борт летит… Аркаша! Он тоже бросился помогать. В отличие от него, я не расстегнул страховочного ремня и остался на плоту. Аркашу река несет на камни. Он плывет в спасжилете по инструкции: на спине и вперед ногами! Милан и Петер с берега отстреливают из специального пистолета страховочный буй. Буй не долетает до Аркаши каких-то полметра. И тогда я наконец отстегиваю ремень и бросаюсь в бурлящий котел из валунов, пены и львиного рыка высокой и тяжелой воды, чтобы дотянуться до ремня спасжилета Аркаши!

Мне кажется, что он потерял уже и каску…

Просыпаюсь от страха и ужаса.

Страха невосполнимой потери и ужаса восхитительной – небывалой победы. Сто раз, во сне, словно наяву, вновь и вновь прохожу порог, который теперь увековечен в фильме и на обложке молодежного чешского журнала. Сто раз бросаюсь с высокого борта красавицы «Матильды». И сто раз прохожу Хелен, чтобы никогда уже к нему не возвращаться.

И возвращаюсь вновь и вновь.

А впереди у нас будет еще весь Енисей, огромная река. Мы прошли все его пороги. И мы дошли до Диксона. В Дудинке мы подарили детскому саду пианино, которое стояло у нас на плоту «Панорама». Плот, после Красноярской ГЭС, шел на камазовских покрышках.

И все мы выжили.

Сорок лет сплавов. Большие и малые, реки и речки Сибири, Якутии, Карелии, Дальнего Востока и Магаданского Севера. Плато Путорана, Шантарские острова, пещера Прощальная, самая глубокая на Дальнем Востоке, бухта Андреевка, Талаканский створ… Что еще?! Плотики, плоты, катамараны, байдарки, «пэсээны» (плот спасательный, надувной), черный дредноут Шуры Бланкова – друга из Хабаровска, рафты, сшитые в Москве на улице Красной Сосны, сверхмощная «Матильда» под командованием легендарного Штетины. Мирек сплавлялся в закрытой капсуле по китайской реке Янцзы. Сломал позвоночник… Чего только не было! Давно бы уже надо книжку написать про плоты и реки. Почему-то до сих пор не берусь. Наверное, потому что любовь к сплавам почти как любовь к женщине. Не требует огласки.

Но начиналось все с него. С плотика под названием Кон-Тики-Пыку. В деревне Иннокентьевке.

– Как будем гребь ставить? – Миша Комков долго рассматривал чертеж Женьки. Миха, несмотря на школьную отсталость, оказался лучшим плотником на нашей стройке.