Жуки Момбасы

Ёркин оживился, даже начал пританцовывать, как боксер:

– Он каратист? Отлично. Сейчас посмотрим, какой он каратист. Иди сюда, – он поманил Ясира к себе левой рукой, а правую держал согнутой, как для удара.

Ясир часто заморгал, как-то весь сжался, втянул голову в плечи, выставил перед собой ладони и очень активно головой делал знаки, что …нет, не нужно, ему и без проверки боевых умений хорошо.

– Что ты там стал? Становись в стойку. Стойки знаешь? Кипа-дачи…– И Ёркин присел, широко расставив ноги, округлив грудь и потведя сжатые кулаки под свои ребра пальцами вверх.– Кипа-дачи. Становись.

Африканец изобразил самую жалкую улыбку, согнулся в глубоком поклоне, почти до палубы, и уже оттуда, снизу забормотал:

– О, сенсей, ноу. Ноу файт. Сенсей, ноу. (Учитель, не нужно боя. Учитель, не нужно)

Михаилу стало жалко африканца:

– Кеша, оставь ты его. Видишь, он боится.

– Да? – Ёркин выпрямился и стал опять обычным поджарым казахом с хитрыми глазами. Он гордо взглянул на согнувшегося Ясира и хмыкнул:

– Тренируйся.

Ясир разогнулся и, глядя в спину удаляющегося моториста, полушепотом спросил Михаила:

– Джапан?

– Нет, – покачал головой Миша, – казах.

– Казах? – удивился Ясир, – Японец.

Михаил начал ему объяснять, что Казахстан и Япония – это разные страны и что между ними тысячи километров. Миша старался, показывал руками расстояния и направления, рисовал на палубной пыли карту мира, тыкал пальцем, убеждал…

– Ну, понял? – Михаил показал на место, где стоял Ёркин. – Он – казах.

Ясир внимательно слушал, кивал, несколько раз переспрашивал, а потом убежденно заявил:

– Японец. Сенсей.

Михаил махнул рукой:

– Ладно, пусть будет японец, раз тебе так лучше.

Ясир постоял, осмысливая, в какую ситуацию он только что попал. Он был задумчив, глядел куда-то вдаль, сквозь металл переборок и поджимал губы. Видимо, рассуждал, не уронил ли он лицо, как каратист, но потом, успокоился – всё же уступил великому бойцу, японцу, проиграть такому не зазорно. Немного успокоившись, Ясир сообщил, что посмотрит, как на его теплоходе обстановка и ушел.

Через некоторое время на палубу опять вышел Ёркин. Он наступил ногой на напряженный шланг, взглядом окинул всю его длину и легонько понажимал всем весом, проверяя давление. Затем подошел к Михаилу:

– Дай-ка телефон. Алло, Федот. Тут всё нормально. Нет, течи не видно. Какое сейчас давление? Ага. Ну, ладно. Я у трапа пока побуду, подышу.

– Кеша, – спросил Михаил, – а откуда ты каратэ знаешь?

Ёркин хитро улыбнулся:

– Не знаю я никакого каратэ.

– А что же ты тут изображал стойки всякие? Где научился?

– Что ты пристал? В журнале картинку видел. Не помню в каком. Там как раз японец в такой позе сидел, а под фоткой написано «кипа-дачи». И как они умудряются так драться? Ни хрена не удобно, я ноги почти вывихнул.

– Ну ты и жук, – засмеялся Михаил, – а негритёнок чуть в штаны из-за тебя не наделал…

Жук 04

Ёркин также рассмеялся, подмигнул и ушел, на прощание ещё раз изобразив стойку каратиста. Через несколько минут подошёл Ясир. Он уже опять был улыбчивым кенийским парнем и, похоже, что полностью восстановился после пережитого стресса. Михаил также ободряюще улыбнулся:

– Что там? Проблемы? – имелось ввиду на кенийском танкере.

– Всё окей. Через час закончим.

Парни облокотились на планширь и стояли рядом, наблюдая, как грузчики сначала снимают упаковку с пакетов картона, затем перекладывают вручную брикеты прессованного картона на поддоны и после этого поднимают загруженные поддоны при помощи грузовой стрелы. А на причале  схема перегрузки повторяется. Получалось очень долго. Но, значит, так им указали. Возле грузчиков постоянно находится вооруженный вочмэн. Наверное, смотрел, чтобы при перегрузке упаковки мимо поддонов «не уходили». При кенийской бедности и такая вещь, как обычный картон, видимо, была достаточно ценная.

– У тебя много детей? – спросил Ясир.

– Пока нет, – ответил Михаил. – А у тебя?

– Двое, – потеплел лицом африканец.

– А лет тебе сколько?

– Девятнадцать.

– О? Откуда столько детей? Ты давно женат?

– Мне очень повезло,– Ясир аж светился, не смотря на свою темную кожу, – уже три года.

– Почему так рано?

– У нас можно рано жениться, главное заплатить за невесту.

– Много платить? – Михаил был очень удивлен странным обычаем и решил расспросить получше, благо, что Ясир довольно сносно говорил по-английски и почти не возникало непонимания.

– Я вообще не платил, – рассмеялся Ясир, – у меня денег нет, и в рабство я не хочу.

– Какое рабство?

– У нас в стране нужно за жену платить или деньги, или давать скот, или отрабатывать у отца невесты, пока не наберется нужная сумма, и только после этого можно жениться. Некоторым по десять лет приходится работать, пока женится.

– А как же ты?

Ясир очень самодовольно откинул голову назад, подняв подбородок, он явно был собой горд и начал рассказ: