Жуков. Портрет на фоне эпохи

В Ленинграде Жуков был самим собой: сгусток энергии, непреклонная воля, никаких поблажек нарушителям дисциплины. Его приказы тех дней являются в буквальном смысле слова террористическими. 19 сентября, в самый тяжелый момент, когда пал Пушкин: «Ни шагу назад! Не сдавать ни одного вершка земли на ближних подступах к Ленинграду! Военный совет Ленинградского фронта приказывает командирам частей и Особым отделам расстреливать всех лиц, бросивших оружие и ушедших с поля боя в тыл». Немцы идут в атаку, прикрываясь мирными гражданами? «Стрелять в них!» – требует Жуков, повторяя в данном случае указание Сталина от 21 сентября[451]. Он особенно строг к офицерам, показавшим себя не на высоте своей задачи. Командир 10-й дивизии генерал-майор Фадеев снят с должности за пьянство и разложение дивизии. Генерал-лейтенант Мордвинов снят с должности за неспособность обеспечить работу управления тыла фронта. Генерал-лейтенант Иванов, командующий 42-й армией, и член ее военного совета бригадный комиссар Курочкин по результатам инспекции Федюнинского сняты с должностей и арестованы за неспособность обеспечить руководство боевыми действиями армии. Точно так же он без колебаний снял с должности командующего 8-й армией Щербакова и его комиссара, которые, вопреки полученным приказам, ничего не сделали, чтобы поддержать контратаку 42-й армии.

Обращение с рядовыми было не лучшим. Боевой дух войск постоянно падал. В докладе политуправления Северного фронта от 30 августа отмечался постоянный рост числа случаев самострела. В частности, в нем приводился в пример госпиталь № 61: из общего количества в 1000 раненых 147 имели подозрительное ранение левого предплечья, 313 – кисти левой руки, 75 – правой руки, то есть 50 % раненых подозревались в умышленном членовредительстве! С 16 по 22 августа при попытке проникнуть в Ленинград было задержано 4300 дезертиров, из них 1412 бойцов и командиров дивизий народного ополчения. Отдел цензуры НКВД задержал с 10 по 30 августа 18 813 писем, содержавших «ярко выраженные отрицательные настроения» по поводу поражений Красной армии. С 13 по 15 сентября в городе по подозрению в дезертирстве были задержаны еще 3566 человек[452]. В постановлении Военного совета Ленинградского фронта № 274 от 18 сентября, подписанном Жуковым, предписывалось создание трех заградотрядов в тылу 55-й и 42-й армий и еще четырех таких отрядов в городе для проверки документов у всех военнослужащих. Семьи, укрывавшие уклонявшихся от военной службы или дезертиров, подлежали суду военного трибунала. Стабилизация фронта, возведение сплошной оборонительной линии способствовали появлению фактов братания с противником. Приказом от 5 октября Жуков требовал немедленно открывать огонь по всякому солдату, пытающемуся вступать в контакт с противником, а командиров и комиссаров тех частей, где происходили подобные факты, арестовывать и предавать суду военного трибунала. Подписанная Жуковым 28 сентября директива предписывала: «Разъяснить всему личному составу кораблей и частей, что все семьи краснофлотцев, красноармейцев и командиров, перешедших на сторону врага, сдавшихся в плен врагу, будут немедленно расстреливаться, как семьи предателей и изменников Родины, а также будут расстреливаться и все перебежчики, сдавшиеся в плен врагу, по их возвращении из плена»[453]. Это была вершина репрессивных мер, получившая одобрение Сталина, несмотря на многочисленные протесты.

Этот Жуков, энергичный и безжалостный боец, нам уже знаком. Следует подчеркнуть еще один аспект его деятельности в Ленинграде. Он восстановил баланс между различными политическими институтами – партийной организацией, возглавляемой Ждановым, руководителями промышленности, горсоветом, местным управлением НКВД, военной прокуратурой, трибуналом,  – установил правила их взаимодействия и подчинил их военной власти. В то время, когда Ворошилов подчинялся Жданову, а Попов не имел никакого веса перед молодым начальником Ленинградского областного управления НКВД, Жуков поставил их всех под свое начало. Даже Жданов, который хотел поначалу поручить оборону города только НКВД, не смел выражать недовольство, тем более что весь август он провел в прострации в бомбоубежище Смольного, где напивался до беспамятства, если верить свидетельству Суханова, помощника Маленкова. Жуков взбодрил Жданова, восстановил авторитет парторганизации и поставил на место НКВД. После его отъезда с Ленинградского фронта это состояние равновесия, благоприятное для военного командования, сохранится.

Сталин, поначалу сомневавшийся в возможности удержать Ленинград, одобрял действия своего генерала. 13 сентября, на следующий день после прибытия в Ленинград Жукова, он направился туда с особым заданием Меркулова:

«Мандат.