Журавли. Рассказы

– Алексей Ильич, спать пора, завтра трудный день нас ожидает, – недовольно пробурчал ординарец Николай.

Алексей повертелся на непривычной лежанке и уснул. Когда он проснулся, в тайге уже все расставляло по исконным местам солнце. Оно просачивалось в слюдяное окошко избы, просовывало свои настойчивые, бодрящие лучи в полуоткрытую дверь домика. Теплые блики кружили на потолке и стенах зимовья, обещая теплый день.

Но в сенях Алексей почувствовал холодок, это с речки тянуло утренней прохладой. Путешественники были в сборе и, помолясь, приступили к еде.

– Как будто грозы и ливня вовсе не бывало, – сказал Алексей, посмотрев на Митрича.

– Убежала непогодка-то, далеко-далеко, – махнул рукой мудрый старик.

– А вам не страшно одному, Митрич? – спросил Алексей.

– Нет, не страшно. Я ведь не один, конь у меня есть, две собаки в случае беды помогут.

– А медведь? Для него нет преград, так ведь?

– Медведь на человека не пойдет. Волки могут, но когда они про это только подумают, я уже все их планы наперед знаю.

– Как это знаете?

Митрич помолчал, хитро прищурился и сказал такое, отчего Алексей только руками развел.

– Так я и про вас, Алексей Ильич, все знаю. Где родились – знаю, что в морской Академии учились, мне известно. Чин лейтенантский вами за знания получен. Так что много еще успеете для Державы сделать, благослови вас Бог…

Алексей посмотрел на Митрича с уважительной улыбкой.

– Ну, такое обо мне узнать нетрудно, мой денщик Николай все расскажет, только попроси… Он же с детских лет со мной…

– Правильно говоришь, Алексей Ильич, но денщика я не расспрашивал, видит Бог.

– Тогда как узнал обо мне?

– Увидел тебя и узнал.

– Такого не бывает.

– Многое бывает на свете, Алексей Ильич. Знаю, что идете вы по указу нашего Самодержца, проведать желаете, не соединяется ли наша земля с другой какой землей, что лежит за морями далекими.

– Да, Америкой зовется та земля, Митрич.

– Море нас разделяет, нет пешей дороги.

– Вот для того и идем.

– Трудна ваша дорога. Придется вам вернуться, не увидите вы в первый раз Америку. А вот со второго раза ты увидишь ту землю, так и знай.

– Ну, наговорил ты, Митрич, с три короба.

– А ты, коль не нравится, не слушай.

– Ну почему же не слушать? Может, вещими твои слова окажутся, хотя это больше на сказки похоже.

– Запомни мои сказки. Подойдешь ты к берегу неизвестному, увидишь горы высокие, а на вершинах тех гор все снегом занесено, хотя лето на улице. Кругом такие же леса, как у нас здесь. Тогда поймешь, какие я тебе сказки рассказывал. Береги себя, Алексей Ильич. Дорог исходишь множество, верст немало, и повсюду ждут тебя не только благодати, но и беды, и опасности.

Они помолчали.

– Ну, прощай, Митрич.

– Прощай, Алексей Ильич. Во второй раз я вас уже не увижу. Вы нижней дорогой пойдете, для повторного плавания готовиться будете. Вашими личными подвигами и деяниями ваших сослуживцев и потомков окажется пробужденным огромное по земным меркам, пока еще дремлющее пространство великой России. Она будет вынуждена во все времена человеческой истории защищать его кровью воинов своих и удобрять по́том тружеников своих. Тем и спасены будем во веки веков.

Плыть хочется

Путники сделали остановку на большой луговине, что была напротив деревни Качиной. Место было обжитое: чуть повыше у леса стоял летний домик, собранный наспех из тонких бревешек. Решили в нем заночевать, стали разводить костер и готовить похлебку. Вокруг тепло, тихо, ветра нет, где-то вдалеке, за Илимом, виднелась подсвеченная уходящим солнцем Качинская сопка.

– Михаил! – услышал Беловодов голос Алексея.

– Я здесь, – ответил Мишка.

– Давай сплаваем на ту сторону Илима.

– На бревне, что ли, поплывем?

– На лодке, она здесь к корягам привязана.

– Не поздновато ли, Алексей Ильич? Ночь подходит.

– Да не сегодня, завтра.

– Завтра можно. А что мы на той стороне делать будем?

– На вершину сопки заберемся, посмотрим оттуда на Свет Божий. Тебе приходилось бывать на таких вершинах?

Мишка рассеянно огляделся по сторонам.

– Нет, никогда не был. А что оттуда увидишь? Другие сопки?

Алексей улыбнулся.

– Не будем спорить, завтра увидишь.

Утром поднялись рано, в темноте. От реки поднимался густой туман. Пока пили чай, небо от востока посветлело, и на фоне пылающего утренними красками небосвода высветился похожий на древнюю пирамиду конус Качинской сопки.

– Давай, Михаил, поспешай, плыть хочется. Только бы погода не подвела.

На другом берегу их встречала ватага ребятишек из близкой деревни. Узнав, в чем дело, старшие вызвались помочь – повели на гору с северной стороны. Тропинка заросла травой, было видно, что этим летом на сопку никто не поднимался. Примерно на середине пути стали встречаться кусты черемухи, ольшаник. Тропинка петляла между кривых, местами поваленных деревьев. Но вдруг лес закончился, и с огромной высоты стал полностью виден извилистый Илим, устремленный к горизонту. Домики селения отсюда казались игрушечными, а снующие в своих заботах люди – похожими на муравьев. Вершина сопки была охвачена сильным ветром, который пробирал до костей.