Журнал «Если», 2001 № 10

— Боже правый! Что это? И откуда оно взялось?

Эдди пересказал события минувшего вечера, затем вместе с Мэри снова заглянул в спальню. Девчушка под одеялом вроде бы уже не дрожала, то ли согревшись, то ли окончательно обессилев.

— Ты все время произносишь «она», — заметила Мэри Бет, вновь расположившись в кресле. — Но ведь на кровати у тебя вовсе не человек.

Эдди кивнул, а затем, смущаясь, описал те части тела существа, которых не видела Мэри. Мэри меж тем допила бурбон. Эдди принес из кухни еще один стакан и щедрой рукой плеснул из бутылки в оба.

— У нас в руках — настоящая сенсация, — заявила Мэри. — Но прежде чем во всю глотку трубить о ней, нам следует основательно подготовиться. Ты согласен?

— Вполне.

Некоторое время они, размышляя, сидели молча, а когда опустели стаканы, Эдди снова их наполнил. Завывания ветра перешли в слабые стоны, а дождь за окном из непроницаемой стены превратился в отдельные струи, за которыми изредка проглядывало море. Минут через десять Мэри вошла в спальню и, увидев, что комочек на кровати немного распрямился, приподняла одеяло, но прикасаться к существу на сей раз не решилась. В кабинет Мэри вернулась резко побледневшей и немедленно отхлебнула из стакана.

Эдди с Мэри еще посидели в сосредоточенном молчании, пока к ним не вернулся дар речи.

— Радио для наших целей не годится, — заметил Эдди.

— Правильно, — согласилась Мэри Бет. — И газеты — тоже.

Эдди кивнул.

— Проснувшись, оно может оказаться опасным, — сказала Мэри.

— Полагаешь, у нее есть шесть рядов крокодильих зубов, или ядовитые когти, или гипнотические лучи, испускаемые глазами?

Мэри, хихикнув, предположила:

— А может, как раз сейчас нас снимают скрытой камерой. Помнишь, как в той старой телепередаче?

— Наверное, испытывают нашу реакцию на них…

Мэри Бет резко выпрямилась.

— На них? Ты что же, считаешь, в мире есть существа, подобные этому?

— Ни единый вид не состоит только из одной особи, — очень серьезно заявил Эдди и, сообразив вдруг, что уже основательно набрался, добавил: — Пойду сварю кофе.

С трудом покинув кресло и неверной походкой добравшись до кухни, он приготовил кофе и сэндвичи с тунцом, луком и помидорами, а затем вернулся в кабинет. Журналистка стояла возле двери в спальню и разглядывала существо.

— А что, если оно умирает, — негромко сказала Мэри. — Нужно как-то ему помочь, Эдди.

— Нужно, — согласился он. — Но прежде давай перекусим.

Мэри вошла вслед за Эдди на кухню и огляделась.

— Никогда прежде не была у тебя дома, — удивилась она. — Странно. Мы знакомы с тобой столько лет, но ты ни разу не приглашал меня к себе.

— Пять лет, — припомнил Эдди.

— Я про это и говорю. А дом у тебя приятный. И знаешь, выглядит как раз так, как и должен выглядеть твой дом.

Эдди обвел взглядом кухню. Кухня как кухня — плита, холодильник, стол, полки, на одной из полок — книги, еще стопка — на столе. Он отпихнул книги на край и на их место водрузил пустые тарелки. Мэри Бет взяла одну изящной формы красновато-коричневую керамическую тарелку и перевернула. Надпись с обратной стороны сообщала, что тарелка изготовлена в Северной Каролине, тут же была и подпись мастера — «Сара». Мэри кивнула, словно именно этого и ожидала.

— Каждую свою вещь ты выбирал обдуманно. Ведь так?

— Разумеется. Ведь пользоваться ими я намерен не один год.

— Что ты тут делаешь, Эдди?

— Тут? — удивился он.

— Да, на краю света.

— Мне тут нравится.

— Конечно, ты исколесил всю страну, а приехав в наш городишко, сам принял решение здесь осесть, я же родилась в этих местах, но постоянно стремлюсь отсюда выбраться, а то, что находится в твоей постели, — мой счастливый билет, какой выпадает, пожалуй, лишь раз в жизни.

Действительно, закончив университет в штате Индиана, Эдди работал в маленькой газетке в Эванстоне, штат Иллинойс, потом — в Филадельфии, потом — в Нью-Йорке, но нигде не имел своего угла. Между тем всю жизнь его тянуло в такое место, где бы все жили в отдельных домах и придирчиво выбирали каждую кофейную чашку. И вот шесть лет назад он, отправившись в очередной отпуск, забрался на самый край света, да так там и остался.

— Почему же ты до сих пор не уехала? — спросил он у Мэри.

Она криво усмехнулась.

— Я была замужем. Ты разве не знал? Мой муж был рыбаком. Такая уж судьба всех девушек на побережье — выйти замуж за рыбака, лесоруба или, на худой конец, за полицейского. Ну, а я вообще была Мисс Оригинал Без Проблеска Таланта, и потому, как и полагается, вышла замуж и впряглась в домашнее хозяйство. Мой благоверный редко заглядывал домой, а однажды он ушел в море, да так и не вернулся. Тогда я и нашла работу в газете. Видишь ли, по-моему, хуже, чем торчать здесь, в глухомани, может быть только одно — опустить руки и сдаться.

Мэри доела сэндвич и допила кофе, но на месте ей не сиделось, и она, подойдя к окну, вгляделась в предрассветный туман.

— А тебя какими судьбами сюда занесло? — спросила Мэри, немного помолчав. — Личная драма? Женщина? Или поиски работы?

Эдди хотел признать, что все до единого предположения Мэри верны, но вместо этого сказал: