Журнал «Если», 2001 № 10

— Потом меня рядом с тобой не окажется. — В ее голосе явственно прозвучали нотки страдания. — Ты хотя бы понимаешь, почему люди относятся к тебе не лучшим образом? Почему к тебе не приходят гости и тебя самого не приглашают на вечеринки, если, конечно, не считать вечеринками редкие застолья в редакции? А все это происходит как раз из-за тех мелких услуг, что ты, Эдди, навязываешь людям, но сам же держишь всех на расстоянии. За это, естественно, на тебя обижаются.

Эдди, рассмеявшись, сказал:

— Правильно. Только не забудь поделиться своими выводами с Рути Дженсон.

Мэри Бет пожала плечами.

— Бедняжка Рути получает от тебя как раз то, чего страстно желает, а желает она грубости и, заработав очередную порцию, упивается ею в одиночку дома, а потом чувствует себя перед тобой виноватой. Вот еще пример. Ты собирался выручить девчонку Боландов. Но подумал ли ты, что после этого и она, и ее сестра, и мать почувствовали бы себя твоими должниками? Или вот Трумэн Кокс. Сколько раз ты позволял ему угостить тебя стаканчиком, Эдди? Держу пари, что ни разу! А Стюарт Уинкль? Каждому в редакции известно, что ты делаешь за него газету. Но пользуешься ли ты ключом от его загородного домика? А ведь Уинкль действительно хочет, чтобы ты им воспользовался, Эдди, ведь он стремится расплатиться с тобой хотя бы так, хотя бы символически. А есть еще Джордж Эллмен, Хэрриет Дэвис… Длиннющий список, Эдди, и в нем все, кому ты оказывал и оказываешь мелкие услуги, и кто теперь считает себя твоим должником и ощущает перед тобой вину за то, что не любит тебя, но не понимает почему. Я тоже была в этом списке, Эдди, но теперь расплатилась с тобой сполна.

— Ладно, с окутывавшей меня тайной мы худо-бедно разобрались, — мрачно произнес Эдди и, ткнув пальцем в сторону лежащей на кровати девушки, спросил: — А что ты скажешь о ней?

— Об этом, Эдди. Об этом, а не о ней. Думаю, сначала снимем ее на видео, сделаем несколько копий и рассуем их по безопасным местам, а уж потом объявим о своем открытии на весь мир. Как тебе мой план?

Эдди пожал плечами.

— Делай, как знаешь.

Мэри, криво улыбнувшись, тряхнула головой.

— Я в редакцию, Эдди. Посижу там на телетайпе, а как только появится Холмер, привезу его к тебе. Ты как, продержишься здесь еще часа два?

— Продержусь. — Мэри надела плащ, и Эдди, выйдя вместе с ней на крыльцо, спросил: — А тебе не приходило в голову, Мэри Бет, что мне просто нравится помогать ближним и никаких скрытых мотивов за этим нет?

Мэри, рассмеявшись, пообещала:

— Я подумаю над твоими словами, Эдди. Ну, пока.

Эдди, оставшись на крыльце, вдохнул полной грудью. Отмытый дождем мир пах свежестью. Нестриженные много лет кусты и деревья надежно отделяли дом Эдди от окружающего мира и заглушали шум маленького городка. Правда, если вслушаться, становился различимым шум машин, но не голоса, не смех, не отдаленные возгласы и тем паче музыка, которую Эдди не выносил.

Эдди вдруг показалось, что он — последний на Земле человек. Мысль была, конечно, глупой, и он, презрительно хмыкнув, резко повернулся, вошел в дом и запер за собой дверь; затем принес из кухни в спальню стул и уселся рядом с кроватью. Девушка снова дрожала. Намереваясь поплотнее подоткнуть под нее одеяло, Эдди протянул руку, да так и замер — черная мантия укутывала голову девушки уже менее плотно, чем прежде, и явно переместилась назад, открыв щеки. Эдди осторожно стянул с гостьи одеяло и, перевернув ее, обнаружил, что мантия съежилась и покрылась морщинами в тех местах, где прежде никаких морщин не наблюдалось. Девушка задрожала заметно сильнее.

— Да кто же ты, черт возьми, такая?! И что с тобой происходит? — Эдди нахмурился. — Ты ведь знаешь, что тебя ждет. Верно? Тебя увезут, начнут изучать, попробуют, разговорив, выяснить, откуда ты и где остальные, подобные тебе… Тебе наверняка причинят вред, возможно, даже погубят.

Эдди снова вспомнил золотистые лужицы ее глаз, прикосновение ее кожи — шелка, натянутого на что-то твердое, — хрупкость ее тела, легкость, с которой он девушку нес.

— Что тебе здесь нужно? — прошептал он. — И откуда ты?

Не получив ответа, Эдди замолчал. Просидев минут пять, задумчиво разглядывая незнакомку, он вдруг порывисто встал, отыскал в шкафу сухие ботинки и теплую фланелевую рубашку. Переодевшись и обувшись, завернул фигурку в одеяло, перенес в машину и осторожно уложил на заднее сиденье. Затем забежал в дом и, вернувшись через минуту, укрыл девушку вторым одеялом.

Заведя мотор, Эдди повел машину к горам, к домику Стюарта Уинкла, которым тот предлагал пользоваться в любое время. Ехал Эдди осторожно, перед каждым поворотом сбавлял скорость, чтобы тряска не потревожила пассажирку.

Когда Эдди свернул с шоссе на пустынную грунтовую дорогу, почти вплотную к обочине подступили вековые сосны и дубы, но вскоре дорога пошла круто вверх, лес по краям грунтовки расступился, и за деревьями справа заблестел океан. Эдди остановил машину на ровной площадке у края скалы и немного посидел, любуясь вечно катящимися волнами, неизменными и непостижимыми. Потом покатил дальше.

* * *