Журнал «Если» 2010 № 2

— Стопроцентная дымовая завеса, — пробормотал генерал.

— Девяностодевятипроцентная, Мако, — сказал я. — Теперь мы, по крайней мере, знаем, что они страдают депрессией.

— Я не желаю выслушивать ваши шуточки на этот счет! — рявкнул Президент, заметив, что слишком многие хотят высказаться. — Орлан прав. Мы ничего не знаем. Вы все, кроме психолога, дали маху при решении задачи, от которой зависит наше выживание. Я знаю, его вывод пока мало что дает. Но это единственное, что у нас есть. Чужакам свойственно состояние депрессии.

— Господин Президент, как вы можете делать подобный вывод? — в отчаянии вскричал программист.

— А если они неверно истолковали наши тексты и решили, что логической реакцией людей на весть о скорой гибели будет депрессия? — поддержал его биохимик.

— Орлан? — Президент сверлил меня своими глазками не хуже лазера.

— Но я вовсе не говорил, что вывод о депрессии, которой подвержены пришельцы, — самое важное. На самом деле нечто другое привлекло мое внимание.

На канале воцарилась мертвая тишина, и эмоциональные индикаторы всех участников беседы, кроме Мальбар, стали серыми, что означало безмерное удивление.

— Мы слушаем тебя, Орлан.

— То, на что намекал парламентер, вовсе не та депрессия, которая может охватить индивида с психическими отклонениями либо страдающего от глубоких внутренних переживаний. Возможно даже, они полагают, будто уничтожение способно вызвать у нас депрессию, хотя это вовсе не так. Но на самом деле инопланетянин имел в виду, если интерпретировать смысл его высказывания: «Мы не хотели бы, чтобы все человечество впало в депрессию из-за того, что его собираются уничтожить».

— Это верно, — согласилась лингвист, распространяя волны одобрения по виртуальности.

— И что? — проворчал биохимик.

— Наша цивилизация не может впасть в массовую депрессию, Уго. Перед лицом неминуемой катастрофы одни будут бороться до конца, других парализует страх, третьи потеряют голову, четвертые постараются приблизить свою смерть… У людей отсутствует одинаковая реакция на одни и те же события, по крайней мере в синхронном плане. Психологически мы все разные.

— А они, значит, нет, — сделал вывод Президент.

— А как быть с массовыми психозами, Орлан? — обрушился на меня программист, и его индикатор загорелся фиолетовым цветом предвкушаемого торжества.

— Вы утверждаете, — примирительно спросил я, — что если существует состояние массового психоза, то пришельцы могли сделать умозаключение о том, что нам присуща и массовая депрессия?

— Это достаточно очевидно, — победным тоном заявил он.

— Я тоже об этом подумал, — согласился я. — Но ведь массовый психоз не более чем оборот речи. Психоз может передаваться от человека к человеку лишь в чрезвычайных обстоятельствах и только если речь идет о высоковосприимчивых личностях. Психические состояния, в отличие от таких эмоций, как паника или эйфория, не способны передаваться без помощи спецаппаратуры — такой как «Интринсек». И даже с помощью «Интринсека» влияние может быть оказано лишь на пару сотен индивидуумов в течение двадцати-двадцати пяти секунд. А тут речь идет о миллиардах людей. Однако инопланетяне верят, что мы подвержены массовым депрессиям.

— И поэтому ты предполагаешь, Орлан, что они опираются на собственный опыт, — сказал Президент.

— Вот именно, сэр.

— Ну и что? — с интересом спросил советник по физике Корда, который до сей поры хранил молчание.

— Только прошу тебя, Орлан, не предлагай нам вести против чужаков психологическую войну, — с напускной серьезностью проговорил генерал. — Мы и так уже на краю гибели. Эти сукины дети могут раздавить нас в любой момент.

— Но по какой-то причине они не сделали этого, — возразил я. — Они не уничтожили нас. Хотя прилетали сюда трижды. Чего же они ждут? И для чего им требовалась эта нелепая попытка установить с нами контакт?

— Вы думаете, они блефуют? — полюбопытствовал Корда.

— Не совсем так.

— Меня бесит ваша манера изложения, психолог! — прошипел программист.

— Я знаю, Мёт, — ответил я ему по частному каналу, а остальным своим виртуальным собеседникам сообщил: — Не думаю, что они блефуют, и, честно говоря, не имею ни малейшего представления, что происходит.

— Ты чего-то недоговариваешь, Орлан, — догадался Президент. — Приказываю тебе раскрыть карты.

— Думаю, вы на это не решитесь.

— Советник по психологии, будьте серьезнее! — попросил наноинженер. — Ведь на карту поставлена судьба всего человечества!

— Орлан говорит серьезно, — правильно понял меня Президент. Мальбар мгновенно проанализировала запись нашего совещания и подтвердила этот вывод.

— Да, я говорю серьезно, но только потому, что господин Президент приказал мне дать ответ. Это всего лишь интуитивная догадка, вот и все. И я считаю, что нерешительность и массовая депрессия пришельцев как-то связаны между собой.

— Все свободны, — внезапно объявил Президент и приказал мне по персональному каналу: — Орлан, задержись на минутку.

* * *