Журнал «Вокруг Света» №01 за 1989 год

— Проезжая ежедневно под сводами новых автомобильных мостов,— вспоминает художник,— я чувствовал, что оказываюсь в каких-то мрачных цементных пещерах, отнюдь не улучшавших облик современного красавца Эль-Кувейта. А ведь и наши доисторические предки украшали свои жилища наскальными рисунками. И я решил попробовать расписать плоскости виадука. И выполнил задуманное — сделал подарок столице к 25-летию независимости эмирата.

Фреска понравилась, и художник получил заказ на роспись 15 автомостов на пути от аэропорта к Дворцу конференций. Теперь ждут своей очереди все 45 крупных дорожных сооружений в столице и ее окрестностях.

— Расписывая большие пространства, я ощущал полную свободу в воплощении своего замысла и выборе стиля,— рассказывает Сальман.— Но самое главное в том, что живопись в Кувейте вырвалась из замкнутого пространства галерей и стала доступна тысячам людей.

Алексей Игнатов, соб. корр. АПН в Кувейте — специально для «Вокруг света»

Наводнение

Архивное дело, с которого никто не стряхивал пыль

Петербург. Восточное крыло Адмиралтейства. 17 февраля 1825 года

Вице-адмирал Моллер 2-й рассеянно смотрел на панораму Невы. Он дурно провел ночь. Сильная головная боль мешала сосредоточиться. Он подошел к столу, еще раз открыл зеленую папку с императорским вензелем и прочитал: «Проект неизвестного автора о предохранении Петербурга и Кронштадта от наводнения посредством масла...» Моллер перевернул несколько листов в папке, привыкая к крючковатому почерку придворного копииста, и заметил подчеркнутое синим карандашом начало обширного абзаца: «Выливать масло в разных окрестных местах С.-Петербурга, дабы ветер, скользя по поверхности онаго, не мог погнать с моря воду и наводнить нашу столицу...» Адмирал поморщился, криво усмехнулся. У высокого зеркала заглянул в бездонную глубину кабинета, потом осмотрел самого себя.

Таким на вчерашнем дворцовом докладе предстал перед Александром I начальник Морского штаба Его Императорского Величества. Высокий, с длинным волевым лицом. Вьющиеся короткие волосы с негустой сединой свисают над высоким лбом. Взгляд твердый, красиво очерченные дуги бровей. На чисто выбритом лице выделяется прямая линия рта и волевой подбородок с вертикальной впадиной, который упирается в высокий ворот мундира с вице-адмиральскими эполетами и множеством звезд и разных знаков отличия. В свои шестьдесят лет он неплохо выглядел, и морской министр Траверсе как-то небрежно обронил в компании великих князей, обращаясь к Моллеру:

— Вам бы в министры пора, Антон Васильевич, да Его Величество не хочет другому свой штаб поручать.

В шутке министра была и насмешка, и пророчество. Еще в 1821 году при назначении в высочайше образованный штаб ему указали «управлять морским министерством». С тех пор Траверсе неизменно «сказывается больным» с министерским жалованьем, а Моллер тянет лямку всего хиреющего флота один, по сути дела, он и есть министр. Потому иногда всесильный «Сила Андреич» (Прозвище временщика графа Аракчеева Алексея Андреевича, фактически управлявшего действиями императора. Здесь и далее примечания автора.) Аракчеев приглашал Моллера для высочайшего доклада. Нередко тут же присутствовал и «больной» маркиз, для того чтобы заполучить очередной орден или годовой оклад для кого-либо из своих любимцев. Докладов в Зимнем Моллер всегда боялся.

Флотских император не любил, судил о флоте, по его же выражению, «как слепой о красках», и называл «мнимым». Вот и вчера, словно преодолевая какую-то брезгливость, император уставился синими глазами на Моллера и, полуобняв его мощной рукой, поманил генерал-адъютанта Дибича. Тот приблизился с той самой зеленой папкой.

— Прожект тут любопытный заключен, Антон Васильевич. Осчастливьте нас хорошей новостью по рассмотрении.

Глаза его тотчас потухли. Царь равнодушно пошел прочь. Моллер не задержался и прошмыгнул вслед за царем, боясь допроса маркиза Траверсе.

Он отвернулся от зеркала и снова подошел к окну. В роскошные ясеневые переплеты с венецианским стеклом смотрелся залитый солнцем парапет Дворцовой пристани, запорошенной снегом. По Неве среди вздыбленных льдин вились дороги к Академии и к Крепости, с обозначающими их ветками. На Кунсткамере, портовых пакгаузах и ростральных колоннах внизу, аршинах в двух от земли, тянулась грязная полоса от ноябрьского подтопления. Правее на Крепости след уже не был виден, но Моллер знал, что там на Невских воротах с великим тщанием вырезали в граните рекордную метку страшного потопления.

«За что же такая напасть? Отчего не градоначальнику этим заняться?»