Журнал «Вокруг Света» №01 за 1989 год

С тех пор как 33 года назад юный Моллер ступил на борт линейного корабля «Не тронь меня», много воды утекло в Неве. Помнит, и как явился он в 1800 году к императору Павлу I с флагом и гюйсом плененного голландского «Бенскерледа». Тогда командир «Мстислава» капитан II ранга Моллер был осыпан милостями. «Где они теперь, эти флаги? — с горечью подумал он.— Не в Ладоге ли? Все недосуг проверить, все ли оттуда перевезли после постыдной перед Бонапартовым нашествием эвакуации Морского Музеума».

Адмирал перешел к окнам на Зимний. Там между полосатыми будками и ружейными пирамидами шагали дворцовые гренадеры. Им никакого дела не было до спасения Северного Парадиза от наводнений... Он снова вернулся к мыслям о долгой своей карьере, к обидным колкостям императора...

Нет, определенно самому не стоит этим заниматься. Моллеру показалось, что вот сейчас в роскошный кабинет войдет неизвестный автор, поставит на стол бутыль с маслом и скажет: «От самого государя-императора из его собственных рук». Тьфу, да это же маркиз! Вчера все же словил его во дворце. И все твердил: «Монаршая папка, монаршая милость, изволь, Антон Васильевич, не мешкая для высочайшего доношения расстараться...» Однако пустим сие по кругу, как любил говорить покойный Августин Августинович Бетанкур... Дальнейшие мысли адмирала крутились вокруг неистощимого на выдумки испанского инженера, прибравшего вместе с Карлом Росси к рукам «Комитет строений и гидравлических работ» и даже Кронштадтский рейд. Комитету были даны неограниченные полномочия по планировке русской столицы, и дотошные иноземцы неукротимо создавали неповторимое чудо на болотистых берегах Невской губы. Вот если б не наводнения... Ах, Бетанкур, как тебя не помнить. И паровую землечерпалку подарил Кронштадту, и грунтовую дорогу на Москву соорудил, и дивный Манеж в первопрестольной его рук дело. А тут, в столице, не позволял разбойным домовладельцам гнусные хоромы возводить. Воистину, патриот российский. Но как спасать творения великих зодчих, как осушать залитые подвалы Адмиралтейства, всего год назад с молитвами заселенного бесчисленными морскими «экспедициями» и «частями» Адмиралтейского департамента, Коллегии, Министерства, Штаба, Особого комитета, Музея императора Петра Великого, архива, типографии, чертежной и парусной мастерских? А не дать ли для начала бумагу сию нашему славному совету по ученой части в Адмиралтейском департаменте? Моллер воспрянул, энергично потянул кисть звонка и возникшему в дверях лейтенанту приказал прислать к нему старшего адъютанта.

Присутственные покои морского министерства. 18 февраля

Старший адъютант Моллера капитан-лейтенант Константин Петрович Торсон в свои 35 лет слыл в Адмиралтействе едва ли не главным героем и баловнем. И тому были веские основания. Бессменный вахтенный офицер легендарного «Востока», с борта которого была усмотрена неведомая земля у Южного полюса, совсем не случайно оказался в пустовавших покоях министра. Вскоре после возвращения русской антарктической экспедиции начальник Морского штаба вызвал Торсона в Петербург для окончания дел «по вояжу к Южному полюсу». Вот тут случилось неожиданное. Торсон «заболел» севером. Отношения с покровителем — Моллером — складывались самым лучшим образом. Возможно, этому способствовала небольшая географическая пикантность: в группе островов, обнаруженных с «Востока», на картах появились имена Моллера и Торсона. Потому к проекту Торсона отправить корабли по северо-западному проходу был всюду проявлен интерес. Даже император без лишних хлопот его утвердил, а в далеком Охотске началась постройка двух шлюпов. Строгая секретность экспедиции и тщательная подготовка к ней обещали много сюрпризов. Конечно, для Моллера главное было «пристроить» к новой экспедиции старшего сына Андрея, поскольку младший Павел уже находился в кругосветном вояже с Отто Коцебу (Имеется в виду кругосветное плавание на военном шлюпе «Предприятие», начатое в 1823 году.). Все это Торсон понимал. Среди флотских офицеров бытовало мнение о невысоких способностях управителя морского ведомства. Его алчность и тщеславие видели все. В столице откровенно смеялись над каждым выездом фон Моллера. На экипаже, который влекла шестерка казенных адмиралтейских лошадей, помимо фамильного герба владельца, красовалась бирка морского интендантства. Шкипер министерской яхты был управдомом, а весь Канонерский остров был, в сущности, «хутором» хозяйственной супруги Моллера. Здесь на огородах и скотных дворах работали гребцы и команды министерских яхт. Притом довольствие они получали от казны. Что ж говорить о том, что мебель и все прочее в доме изготовлялось в адмиралтейских мастерских. Вице-адмирал процветал, и потому всякая неприятность вызывала в нем острое желание от нее избавиться тотчас. Находчивый, старательный и реально мыслящий офицер всегда был нужен для совета в таких вот неожиданных делах. Без большого труда для Торсона была придумана должность старшего адъютанта.