Журнал «Вокруг Света» №07 за 1988 год

Продвигаемся с трудом вдоль ложа реки Убунг, рюкзаки все тяжелеют. Бредем в воде по грудь, балансируя на скользких камнях. Когда становится слишком глубоко, выходим на берег. Тут зеленая стена еще больше замедляет продвижение. Но все же это лучше, чем скалистые берега: тогда приходится возвращаться назад по собственным следам.

В блокноте записываю: «Передвигаемся с внушительной скоростью сто метров в час! Буквально тащимся сквозь дикий хаос, исцарапав каждый квадратный сантиметр незащищенной кожи. Ренцо на мгновение снял перчатки, и вот его рука — словно в сплошном ожоге. Чтобы не упасть, он ухватился за ветку, а она покрыта щетиной колючек. Люке не везет — охотничьи стрелы, торчащие из рюкзака, то и дело цепляются за ветви. Но зато он будет во всеоружии, когда появится дичь — например, кабан».

Носильщикам тоже не поздоровилось, видно, и они не ожидали таких трудностей. Кое-кто хотел было отказаться, но «бригадир» напирает на гордость и на данное слово. И в конце концов убеждает их.

Здесь я впервые поставил себя на место Раймона Мофрэ и понял, что перенес этот человек после долгих месяцев скитаний по джунглям Французской Гвианы в 1950 году. Его нашли мертвым всего в нескольких километрах от поселения. Французский исследователь сам записал свою трагедию в дневнике, который вел до последнего дня, не теряя ясности мысли.

В середине 60-х на Новой Гвинее пропал сын Рокфеллера. Несмотря на долгие и чрезвычайно дорогостоящие поиски, он так и не был найден. В неизведанном, полном опасностей месте человек исчезает, как камешек в русле реки. Джунгли берут дань и у местных жителей. Хотя они и родились здесь, однако не всегда умеют выжить.

На Амазонке говорят: в наших краях боги могущественны, но джунгли — всемогущи и жестоки. Английский натуралист Маттиссен проклял изобилие тропических насекомых. Американский писатель Вальдо Франк подчеркнул, что всякий шаг человека в лесу отмечен реальной борьбой, но завершается весьма сомнительной победой.

Знаменитый исследователь Вальтер Бонатти, человек, которым я всегда восхищаюсь, утверждает, что жить в джунглях — вещь стоящая. «Жизнь в лесу, конечно же, тяжела, сложна, иногда даже унизительна, но это и школа, где человек обучается инициативе, мужеству, а главное — возвращает себе чувство пространства, ощущение свободы, вспоминает свое первозданное «я». Жизнь там приучает ни на кого не рассчитывать, кроме себя самого, в стремлении к поставленной цели».

...Часа за два до заката ищем место для бивака. Альберто прекрасно выбрал лагерь, однако и ему не сразу удается разжечь мокрую щепу и ветки, покрытые плесенью. Ужин поглощаем в считанные минуты: хочется поскорее лечь. Гамаки натянуты, и мы как мертвые валимся в них. Тот, кто предпочитает палатку, готовится ко сну чуть дольше, зато он защищен от ливня. Мне жаль, что не видно звезд — небо затянуто тяжелыми тучами. Опять я не увижу Южный Крест, который столь притягателен для моряков и путешественников.

Чтобы дать представление о Большом Лесе, мало рассказать обо всем невообразимом разнообразии деревьев, и мы стараемся как можно больше запечатлеть на пленке. Но у Карло и Ремо из-за сырости постоянные неприятности с аппаратурой. Отснятая пленка часто слипается. К тому же повторить съемку невозможно, все — и мы, и окружающее — в постоянном движении. Брызги, удары, встряска — дело обычное, и ныряния в Капуас тоже не редкость. Не сразу, но нашли выход: отснятые ролики запихнули в пустую канистру. Вот была радость, когда лодка опрокинулась, а она плавает себе на волнах! Хоть канистру и отнесло далеко, она была ясно видна. И главное — не пропустила ни единой капли.

Дни похожи один на другой. Воскресенье отличается от будней лишь тем, что в этот день раздаем лекарство от малярии. Несмотря на профилактику, у Карло начинается приступ. Еще у троих поднимается температура из-за укусов насекомых. Этого мы ждали и — делать нечего — глотаем таблетки и останавливаемся на несколько дней отдохнуть и подлечиться.

Карло стучит зубами, жалуется на высокую температуру, озноб, головную боль, жжение кожи; потом температура резко падает, одолевают вялость, оцепенение, и — новый приступ. Едва ему становится полегче, мы пускаемся в путь.

Моя роль хрониста и журналиста требует дополнительных жертв. Другие уже отдыхают, а я все записываю события, впечатления, ощущения дня.

Ночами нас часто будят ливни. Промокнув до последней нитки, мерзнем. Непромокаемыми пленками в первую очередь укрываем снаряжение, аппаратуру. Потом — если остается — себя. Шерстяные спальники легкие, тонкие, слой алюминия в них вообще-то должен сохранять тепло человеческого тела. Но при этом тело должно быть сухим. Но самое неприятное — состояние ног. У всех кожа красная, как обваренная. День за днем мы шли, не снижая ритма, вдоль рек, и почти все время по воде, обувь никогда до конца не просыхала.

Неприятности, неприятности... Лишь бы хуже ничего не случилось!