Журнал «Вокруг Света» №07 за 1988 год

Сколько раз сидел я за столом в доме Свинцовых, расположенном в получасе езды от института. И всегда на столе появлялись грибочки, квашеная капуста, удивительный украинский борщ с пампушками.

— Игорь Алексеевич, как вы находите этот борщ, не правда ли, он сделан очень по-русски? — задавала наводящие вопросы раскрасневшаяся хозяйка, с гордостью оглядывая приглашенных гостей-американцев.— Вы извините, я буду говорить с дорогим гостем по-русски.

После войны, в 1945 году, Нила с матерью оказались в лагере для перемещенных лиц, где-то под Мюнхеном. Там они и встретились с Георгием. Как перемещенные лица, на родину Свинцовы возвращаться не решились. В 1949 году они получили право на въезд в США. Приехали в Бостон. Обосновались. Нила пошла работать на ткацкую фабрику, Георгий в порт — свободной была лишь самая тяжелая работа. Он таскал на спине тугие мешки с сахаром. (С тех пор кисти рук у Свинцова всегда полусжаты в кулаки. Не распрямляются.) Вскоре у Свинцовых родилась дочь.

Денег не хватало: Нила хотела, чтобы Георгий снова смог работать инженером, и поэтому он учился сначала в вечерней школе, потом — в вечернем колледже. С мешками пришлось расстаться. Ведь тот английский, которому научился Свинцов за время работы в порту, был просто портовым жаргоном, который только он принимал за английский, так что тут и его американский диплом инженера вряд ли помог бы... Поэтому Нила заставила «Джорджа» сменить работу на более «интеллигентную». Он стал мойщиком посуды в ресторане, Нила же работала на фабрике. Бабушке тоже пришлось пойти «в люди». Около двадцати лет проработала она в чужом доме. Уехала куда-то «в середину Америки» по объявлению: «В семью, глава которой говорит по-русски, требуется няня и домработница — русская, недавно из России. Она должна говорить с детьми только по-русски». Это устраивало Нилину мать, кстати сказать, она и до сих пор не умеет говорить и не понимает по-английски, что не мешает ей, впрочем, с утра до вечера смотреть телевизор.

Вот такой путь прошли Свинцовы, прежде чем «Джордж» поступил в КРРЕЛ:

— Георгий Константинович,— начал я бодро,— вы знаете, вчера я имел дело с полицией. Превысил скорость.

Георгий Константинович тоже принял новость с огорчением:

— Во-первых, Игорь Алексеевич, вы никому не рассказывайте об этом. В этой стране не принято гордиться тем, что вас задержал полицейский и обвинил в нарушении закона. Особенно это касается превышения скорости. Например, в нашем штате списки всех, кто превысил скорость и был задержан за это, публикуются раз в неделю в газетах. И все обычно внимательно просматривают этот список. Он небольшой. И вы знаете, даже для сенаторов, у которых дети часто бездельники, очень плохо, если сын превысит скорость. Потому как об отце потом долго будут говорить: «Посмотрите — это тот, чей сын два месяца назад нарушил закон штата и федеральный закон, превысив скорость». И сенатору это не проходит даром...

— Но это еще не все, Георгий Константинович...— уже грустно сказал я.— Дело в том, что меня вызывают в суд...

И я рассказал ему все в подробностях.

— Ну, что ж, надо звонить Роланду,— сказал, выслушав меня, Свинцов.

Рон Роланд занимал в институте должность, которая у нас называлась бы «заместитель директора по административно-хозяйственной части», или, как еще говорят, «по общим вопросам».

Друзья говорили мне перед первой с ним встречей: «У нас в институте в целом народ хороший. Не ортодоксы, люди широких взглядов. У тебя вряд ли будут проблемы. Только вот как встретит тебя мистер Роланд?»

И вот мы встретились с ним.

Роланд, когда меня ввели к нему, говорил по телефону. На столе не было ничего. Лишь листок бумаги и ручка. Да в центре на подставке стоял небольшой американский флаг, а рядом — самодельная модель одномоторного самолета довоенных времен. Сзади Роланда, прислоненный к стене, стоял еще один звездно-полосатый флаг, только большой. Кончив говорить, Роланд встал, вышел из-за стола, улыбнулся улыбкой пожилого застенчивого человека.

— Здравствуйте, мистер Зотиков, как поживаете?

— Здравствуйте, мистер Роланд, как поживаете?

Светлые глаза с выгоревшими ресницами. Седые редкие волосы. Немолодой, далеко за шестьдесят, среднего роста, широкий в плечах и полный. Лицо — очень обычное лицо начальника ниже средней руки. И пиджачок такой же, средненький, чуть мал, с трудом застегнут на одну пуговицу. И рубашка — блекло-синяя, воротничок аккуратно отглажен, но на месте сгиба вдоль шеи видна светлая полоса от долгой носки.

И такая вдруг жалость, что ли, а может быть, чувство облегчения, что упрощенная словесная модель мистера Роланда оказалась так непохожей на оригинал, резанула по сердцу...

Мы начали разговаривать...