Журнал «Вокруг Света» №10 за 1994 год

— Не могли бы вы... э... не могли бы вы включить дополнительно еще одного мерзавца — инспектора Моргана?

Драгомилов покачал головой:

— Нет, этого нельзя. Вы получили самую значительную скидку, какую мы можем допустить.

— Бомбой, понимаете, — настаивал собеседник, — вы же можете убрать обоих сразу одной и той же бомбой...

— Этого-то мы как раз и постараемся не делать. Если мы найдем, что смерть Мак-Даффи социально не оправдана...

— А если вам не удастся его убить?

— Если в течение года мы потерпим неудачу, деньги возвращаются с доплатой пяти процентов неустойки.

Показывая, что беседа окончена, Драгомилов нажал кнопку звонка и встал. Его примеру последовал Хаусман. Пока не пришел слуга, он задал еще один вопрос:

— А если, предположим, вы умрете — несчастный случай, болезнь или что другое? Ведь у меня нет расписки. Деньги пропадут.

— Все предусмотрено. За дело немедленно возьмется начальник чикагского филиала и будет его вести, пока не прибудет шеф сан-францисского. В случае неудачи деньги будут возвращены. Я лично прослежу за этим, хотя по закону их, конечно, не вернуть. Наша продолжительная успешная деятельность — свидетельство честных взаимоотношений с клиентами. Поверьте, в нашем положении отсутствие щепетильности было бы роковым. А теперь о Мак-Даффи. Хорошо ли вы обдумали решение его убрать? Запомните, для нас отданный приказ — все равно что выполненный. У нас особые правила. Если приказ отдан, его уже нельзя взять назад. Это вас устраивает?

— Полностью. — Хаусман остановился у двери. — Когда мы сможем услышать новости о... деятельности?

Драгомилов на минуту задумался.

— В конце недели. Расследование в данном случае чистая формальность. Операция несложная. Мои люди на месте. До свидания.

Глава II

Неделю спустя, после полудня, у подъезда конторы «С.Константин и К°» остановилась машина. В три часа из своей конторы появился сам Сергиус Константин, до машины его сопровождал управляющий, которому он давал последние указания. Если бы Хаусман или Лэниган видели садившегося в машину, то они узнали бы в Сергиусе Константине Ивана Драгомилова.

Он только один раз остановился купить газеты у мальчишки, отчаянно кричавшего: «Экстренный выпуск!» И не тронулся в путь, пока не прочел заголовки и короткую заметку о новом грубом беззаконии анархистов в пригороде и смерти шефа полиции Мак-Даффи. Когда, положив газету возле себя, он тронулся с места, лицо его было спокойно и преисполнено достоинства. Созданная им организация работала со своей обычной четкостью. Расследование проведено, приказ отдан, и Мак-Даффи мертв.

Улыбка скользнула по его губам при мысли о ликовании группы Кэролайн Уорфилд — тех самых террористов, которым не хватило мужества самим уничтожить Мак-Даффи.

Лифт поднял Константина на последний этаж большого дома, он нажал кнопку. Молодая женщина, открывшая дверь, бросилась ему на шею и, расцеловав, засыпала восторженными русскими уменьшительными именами, а он в ответ называл ее Грунеи.

Груня была крепкой русской блондинкой, не лишенной тех здоровых цветов, которых недоставало ее гостю.

— Вам бы следовало предупредить меня по телефону, — с упреком говорила она, и ее английская речь была совершенно без акцента, совсем как у гостя. — Меня могло не быть дома. Вы появляетесь так редко, что я не знаю, когда и ожидать вас.

Он удобно уселся среди подушек на просторной кушетке у окна, положив рядом вечернюю газету.

— Ну, Груня, родная, ты не должна отчитывать меня, — сказал он, глядя на нее с нежной улыбкой. — Я же не принадлежу к числу несчастных питомцев вашего детсада, а потому не позволю тебе приказывать. Я приехал в надежде застать тебя, да к тому же, хотелось опробовать новую машину. Не хочешь немного со мной прокатиться?

Она покачала головой:

— Не сегодня. В четыре я ожидаю гостя.

— Учтем, — он посмотрел на часы. — Кроме того, я хотел бы знать, вернешься ли ты домой к концу недели. Без нас обоих Эдж-Мур чувствует себя одиноко.

— Меня не было три дня, — поджала она губы. — А вы, как сказала Гроссет, не были там целый месяц.

— Я был очень занят. Но теперь собираюсь отдохнуть целую неделю. Примусь за чтение. Между прочим, с чего это Гроссет понадобилось сообщать, что меня не было месяц?

— Занят, этот мучитель занят, очень похоже на вас. — Она рассмеялась и погладила его руку.

— Ты приедешь?

— Сегодня понедельник, — размышляла она. — Да, если... — посмотрела она лукаво, — ...если мне можно привезти на уик-энд одного моего друга. Уверена, он вам понравится.

— О! Это он, не так ли? Один, полагаю, из ваших длинноволосых социалистов?

— Нет, из коротковолосых. А вообще-то вам следовало быть осведомленнее и не повторять одну и ту же шутку. Ни разу в жизни не видела длинноволосых социалистов. А вы видели?

— Нет, но я видел, как они пьют пиво, — заявил он.

— А вот за это вас накажут, — она схватила подушку и угрожающе пошла на него. — Сейчас я дурь-то из вас выбью, как говорят мои ребятишки. Вот вам! Вот! Вот!