Журнал "Здоровье" №1 (145) 1967

Перед войной Матяшина назначили заместителем министра здравоохранения Карелин, забронировали, но как только началась война, он убедил военкома снять бронь и развернул военный госпиталь в Беломорске. Тут они с Еленой Григорьевной увидели первых раненых. Их везли и везли… Трое суток нельзя было прилечь. На четвертые, во время короткой паузы. Матяшины уснули прямо под операционным столом. Так было всю войну: кровь, сотни искалеченных людей, операции, гипсовые повязки, потом погрузка в эшелон, налет, и снова они в госпитале — уже дважды раненные…

Михаил Прокофьевич думал, что, может быть, в тяжкую годину разрушений и смерти сыну их Игнату стоит выбрать профессию созидательную — наперекор всему! Например, судостроение. Это даже романтично. Стояли тогда неподалеку от моря, а в портовом городе том, кажется, сам бог велел учиться строить корабли. Игнат поехал, посмотрел, вернулся и сказал, что нет, будет сдавать в медицинский. Только в медицинский! И поступил.

Отцу и матери пришлось в гражданскую защищать дом свой, свое право на новую, свободную жизнь, и подросший к Отечественной их сын встал рядом, взял в руки оружие. Вместе вышли за порог…

Есть, мне кажется, определенная закономерность в том, что именно из медиков легче всего получаются герои. Гуманизм, как бы доказывают они, самое действенное, что есть на земле. Сохранилась старая красноармейская газета «Боевой призыв» за январь 1944 года с наивной по нынешним дням и трогательной заметкой: «Игнат Матяшин». Там описывается, как мотострелковое подразделение, где служил Матяшин, «стремительно преследовало отходящего противника» и кап «немцы сомкнули вокруг них кольцо», а у бойцов осталось по 20 патронов и по 2 гранаты. И как Игнат Матяшин поднял бойцов в атаку, и они прорвали это кольцо, но Игнат был тяжело ранен…

Отец с матерью, непрерывно оперируя раненых, с тревогой вглядывались в каждого новичка, которого несли на носилках: а вдруг?

Тихий, застенчивый Игнат служил не где-нибудь — в 3-й гвардейской танковой армии, командиром взвода танкового десанта. И не зря тревожились. Под Проскуровом ранен был сын в спину, осколок пришелся, по счастью, не в самый позвоночник, иначе бы паралич… После многократных операций вернулся долечиваться домой, в Донбасс. Его лечили, и сам он учился лечить. Учился яростно — опять воевал, — а рана укладывала в постель снова и снова. После одного из экзаменов товарищи вынесли его на носилках и доставили в больницу. Еще одна операция… Пришлось заодно проходить курс ощущений больного: его тревоги, муки, боли были до конца понятны будущему врачу. А он был врач, врач до мозга костей, как и сестра его Оксана, — врач, уже в четвертом колене, жадный до самостоятельной работы, унаследовавший склонность к многостороннему изучению науки. В Луганске (после вуза) Игнат Матяшин — директор станции переливания крови, заместитель главврача областной больницы, потом ординатор, ассистент… В 1956 году состоялась первая в Донецком мединституте защита кандидатской диссертации. И его уже привлекают новые, сложные проблемы, связанные с пластикой пищевода, толстой кишки.

Но тут время сказать о некоторых особенностях жизненных принципов Игната Матяшина. Матери его давал рекомендацию в партию председатель Одесского ЧК, пламенный революционер товарищ Северный, давний знакомец по нелегальной работе, Свою рекомендацию Игнат получил на фронте, перед одним из боев. Интересно, что в жизни обоих поколений не было места иллюзиям о «чистой науке», науке, защищенной стерильным колпаком от революционной, от партийной работы.

Пять лет Игнат отдал партийной работе в институте, и она научила его глубже понимать людей, их взаимоотношения, стремления, цели, творческий потенциал. Эти пять лет сформировали из «остепененного» ученого руководителя, организатора, вожака, и все это сослужило ему верную службу потом, когда он, став доктором наук, профессором, возглавил кафедру общей хирургии лечебного факультета Донецкого мединститута, стал заведовать клиникой общей хирургии имени М. И. Калинина, был выбран депутатом горсовета.