Журнал "Здоровье" №8 (80) 1961

Человек, которому из-за мучительных подергиваний не удавалось даже стоять, который принужден был отсасывать через трубочку жидкую пищу, теперь встает, ходит, самостоятельно одевается, пишет… Разве не стоило для этого трудиться!

Пусть рано еще утверждать, что гепато-церебральная дистрофия полностью излечима, пусть далеко не всегда лечение приносит даже малый успех — врач знает теперь, что он не имеет права складывать оружия, что он может и должен бороться!

Сегодня консультирует Николай Васильевич Коновалов. Больная с надеждой ждет его веского слова…

Закончена книга, единственная в мировой литературе по количеству наблюдений и глубине их анализа. Но не закончены большие раздумья ученого, не закончены его труды и искания. Кое в чем он еще хочет проверить самого себя, подтвердить или отвергнуть некоторые предположения, обосновать догадки…

И не только о гепато-церебральной дистрофии думает Коновалов. Ведь она — точно маленький заколдованный сундучок, в который природа упрятала ключи от многих своих тайн. Овладеть этими ключами — значит стать сильнее в борьбе с болезнями.

Зависимость между состоянием печени и мозга — большая проблема, затрагивающая важнейшие области медицины: невропатологию, психиатрию, терапию, педиатрию. Широкий общебиологический смысл приобретают взаимоотношения между внутренним и внешним, врожденным и приобретенным, так глубоко изученные на этом примере.

Гепато-церебральная дистрофия — яркое доказательство того, сколь относительно и условно старое, традиционное деление человеческих недугов на психические и соматические — душевные и телесные.

Пристально изучая процессы, происходящие в организме при этой болезни, ученый десятки раз убеждался в том, что изменения психики вызываются чисто материальными, познаваемыми, реальными причинами. И это для него — тоже итог поисков, начатых давно…

Со стороны казалось необъяснимым, что человек с филологическим образованием, знаток и ценитель греческой литературы, от увлечения античной философией внезапно перешел к увлечению медициной. Но для Коновалова это не было внезапным. Юноша читал греческие рукописи и сдавал зачеты по химии, угляблялся в труды Аристотеля и зубрил анатомию. Еще не став врачом, он уже знал, что станет невропатологом, потому что эта специальность даст ему возможность находить, видеть, изучать те неуловимые связи между телом и духом, о существовании которых столетиями спорят философы.

Коновалов-филолог, Коновалов-философ на каждом шагу помогают Коновалову-врачу. Ибо всеми помыслами своими, всеми делами и тревогами он прежде всего врач.

Когда Николай Васильевич был еще ординатором, крупнейший русский невропатолог Россолимо шутя называл своего любимого ученика «ходячей библиотекой». За эти годы Коновалов умножил свою эрудицию, ни на йоту не утратив редкой свежести памяти.

…Идет обсуждение больных после традиционного профессорского обхода. Обобщая мнения, заключая споры, Николай Васильевич вскользь, мимоходом упоминает то историю открытия малоизвестного симптома, то дискуссию, развернувшуюся на каком-либо из научных конгрессов, то ссылается на труды, только-только вышедшие из печати.

Молодые врачи приходят на такие обходы с карандашом и блокнотом — здесь можно неожиданно получить такую справку, какой не даст тебе ни одна библиотека, узнать то, чего не читаешь ни в одной книге.

Обход становится похожим на научную конференцию — до тех пор, пока Николай Васильевич не вернет разговор к тому, во имя чего он начался.

— Ну, а что мы сделаем для больного? Каков план лечения?

Выслушав предложения, он дополняет их коротко и решительно:

— Создать бригаду врачей для круглосуточного дежурства. Подготовить аппарат искусственного дыхания…

И уже не на научное совещание похож обход, а на заседание боевого штаба.

Так оно, пожалуй, и есть. Институт неврологии Академии медицинских наук СССР ведет неустанную битву с самыми тяжелыми, самыми сложными заболеваниями. И возглавляет эту битву человек огромных знаний, чистой души, неиссякаемого упорства.

Действительный член Академии медицинских наук СССР Н. В. Коновалов

_{ФотоВл. Кузьмина}

Мышцы