Жуть-2

Лёнчик приподнялся на цыпочках, чтобы лучше разглядеть, но видны были только руки и верхний край бурой упаковки — не то бумага, не то плёнка. Затем из неё показалось что-то волосатое на очищенный, разлохмаченный кокос. Роза поднял его над упаковкой, держа обеими руками, после чего сверху на это непонятное что-то опустилась третья… Лёнчик отшатнулся от окна, побледнел и попятился, зажмурился, но перед глазами продолжала шевелиться, ворочаться и пульсировать эта… конечность. За раздавшимся затем из окна скрежетом и чавканьем Лёнчику почудилось, как она рвёт и вгрызается в мякоть того лохматого чего-то, освобождённого от бурой упаковки. Он сделал глубокий вдох, выдох, и снова направился к окну, осторожно приподнялся и отскочил, словно ошпаренный, увидев, что Роза тоже выглядывает в шахту.

До утра он не мог заснуть, беспокойство ворочалось в нём, словно змея в тесной банке — видел его Роза или нет? Положительный ответ тянул за собой такую длинную и тяжелую цепь других вопросов, что от гудящего стука её звеньев Лёнчика бросало то в жар, то в холод.

За три дня до обратного вылета Маша объявила:

— Во, прикинь, договорилась с ним сегодня вместе поужинать.

— С кем? — осторожно поинтересовался Лёнчик.

— С Розой, — сказала Маша. Роза Сапутра — так звали их хозяина, у которого они сняли комнату. — Лё, ты какой-то бледный, опять прихватило, бедняжка… а я думала уже прошло. На вечер были планы… ну…

— На вечер?

— Да, после Розы.

— Так он же дома будет.

— Фух, — улыбнулась Маша, — подумаешь.

Лёнчик облизал губы. Конечно, он не стал рассказывать ей о том, что видел ночью, оставил это при себе. К тому же, со временем он списал всё на явившийся ему во сне кошмар. Видел, или приснилось, попробуй разбери теперь. Правда, желания встречаться с Розой у него после этого пропало, и он втайне надеялся, что они с Машей так и уедут ни разу с ним не повстречавшись.

К вечеру его тревога усилилась. Они купили арбуз, огромный, тяжелый и чертовски сочный. Он сам с хрустом разваливался под ножом. Маша положила дольки на тарелки и, прислушиваясь к звукам за входной дверью, они стали поджидать Розу. Лёнчик вдруг подумал, что ни разу не слышал, как Роза звенит ключами, когда входит, или когда уходит, а ведь за дверью еще есть решетка, она закрывает небольшой тамбур с полками для обуви. У той решетки тоже замок, причем такой неудобный, висячий, запирать его надо, просовывая руки сквозь прутья, изгибая их так, что, бывает, и ключ вываливается, и падает, и звенит всей связкой, ударяясь о бетонный пол. Но в этот раз он услышал характерный стальной скрежет, как наждачной бумагой по нервам, щелчок замка, стук ботинок. Роза вошел в дом. Он оказался небольшого роста, коренастый, широкоплечий, с черными волосами, уложенными в пышную ровную прическу. Под ней блестел от пота широкий лоб, на глазах чернели очки, Роза улыбался, демонстрируя прекрасные белые зубы. Он был одет в лёгкую светлую рубашку и темно-серые брюки с черным поясом, на котором львиной головой сверкала выпуклая золотая бляха.

— Хай, — произнёс Роза по-английски.

— Хеллоу, — отозвалась Маша.

— Извините, что быть так поздно, — продолжил Роза, — я сделать исключение для сегодня, не пошел на молитву, как обычно. Очень рад вас увидеть.

— Мы тоже, — ответила Маша. — Вот, купили арбуз, хотели пива, но не нашли.

Роза отказался от арбуза. До захода солнца ему нельзя было есть, а солнце только клонилось к закату. Небоскрёбы отливали горячим металлом, город светился в розовой дымке, и на полу в прихожей лежали прямоугольные оранжевые пятна. Едва заметно они ползли от стены с лианами проводов под телевизором к разомлевшему от зноя дивану, что стоял напротив, расвалив свою черную кожаную мякоть.

Познакомившись с Розой, они принялись говорить о том, чего еще интересного можно посмотреть в городе, да и вообще в стране, затем перешли к обсуждению климата, кто как живёт и чем занимается. За полчаса общения им стало казаться, что они старые друзья. Пару раз удачно пошутили, весело посмеялись. Лёнчик спросил, почему Роза до сих пор в черных очках, ведь уже достаточно темно, им даже пришлось включить свет, а он всё равно не снимает. На это Роза загадочно улыбнулся, подошел с арбузом к окну и, проводив за горизонт последнюю искорку солнца, вгрызся в него так, что аж брызги полетели. Маша добродушно ухмыльнулась.