Жуть-2

— Жди там, — приказал Коряга, останавливаясь перед железной дверью и показывая на закуток в конце коридора. — Можешь доесть кашу. Живо!

Схая снова подчинилась. На столе стояла миска с желтоватой жижей. Она взяла ложку и стала медленно есть, чтобы убить время. Не чувствовала ни голода, ни насыщения.

Занавеска отодвинулась, и вполз Мижай. Он улыбался во все оставшиеся гнилые зубы.

— Привет! Тебя тоже спас дядя волшебник?

Схая кивнула. Мижай полежал немного на полу, поулыбался и уполз. Она съела ещё ложку, и ещё. Пшеничная…

— Будет жить, — сказал Коряга десяток ложек и пустую, вылизанную миску спустя.

И тогда Схая позволила себе заплакать.

— Можете оставаться здесь, — разрешил маг.

Ночь была зыбкой. Ей снилось колышущееся море пшеницы, и солдаты, которые прятались в ней. Они поочерёдно поднимались во весь рост, смотрели поверх золотых колосков, пробовали языком воздух, выпучивали глаза и садились.

Утром мужчина вручил ей ведро.

— Иди за мной.

Они обошли дом и стали подниматься по пологому склону холма. Траву будем щипать? — подумала Схая.

В голове толкались мысли.

— Вы ведь их спасаете?.. на тракте… — решилась Схая.

— Только тех, кого ещё можно вывести из тени.

— А другие? В деревне и… вообще…

— Всех не спасти.

— Почему? — заупрямилась девочка; ей хотелось, чтобы было иначе.

Коряга не думал: перешагивал вопросы, точно собственноручно расставленные ловушки.

— Не хватает времени, сил и желания. Как тебе такой ответ?

— Мне он не нравится.

Колдун пожал плечами.

— Тогда старайся лучше.

— Но это ведь вы… а я… что я могу?

Он остановился, посмотрел прямо ей в глаза, пока она не отвела взгляд. Его лицо оставалось неподвижным, скучающим, только нижняя губа немного отвисла, словно Коряга задремал с открытыми глазами.

— Я часто задаю себе этот вопрос. — Он моргнул, отвернулся и продолжил подъём на холм. — А потом другой: зачем? Я всё больше склоняюсь к тому, что помощь другим — это не очищающая благодетель, а принуждение слабого сердца, верующего, что ещё есть шанс начать всё сначала.

— Всё изменить?

— Это не ко мне. Я лишь поднимаю упавшие на камни зёрна и кладу в землю.

— И всё? — Схая ускорилась, стараясь догнать мага. — А дальше?

Мужчина пожал плечами. Он достиг вершины.

— Что угодно. Ветер. Солнце. Птицы. Дождь. Прозрение. Выколосившийся спаситель или тиран.

Они спустились, повернули налево. Через несколько шагов Коряга остановился, присел, нащупал что-то в траве и потянул. Схая заметила какие-то контуры, а потом прямоугольник травы приподнялся и отъехал в сторону. С краёв сыпалась земля.

Открылась дверь или, скорей, небольшой люк, в который она могла легко пролезть. За люком виднелась деревянная зашивка. Колдун достал три доски и подозвал кивком Схаю.

— Набери половину, — он постучал по ведру.

Как же здесь пахло! Спело, пьяняще, волшебно! Она оказалась в схороненном под землёй фургоне Механиков. Сколько в нём зерна? Есть ли другие фургоны?

Схая перебирала драгоценные зёрнышки, тёплые, щекотные, не удержалась — сунула жменю в рот, принялась жевать. Вспомнила об отце, глаза набухли слезами.

Наполняя ведро, она испытывала к магу благодарность и ненависть. Он мог спасти их семью, другие семьи, всю деревню… не только детей… или нет? На сколько бы хватило этого зерна? Смогли бы люди принять мало и не возжелать большего? Как бы она поступила на его месте?

Она выбралась из фургона на солнце, последнее солнце лета. Набрала почти целое ведро, не могла остановиться. Коряга покачал головой, но отсыпать не стал.

Оставив ведро на кухне, Схая зашла к сестре. Дицца спала.

Схая протянула над лицом сестры кулак и немного разжала. На лицо Диццы упала узкая, ребристая капелька. Вторая, третья. Янтарно-жёлтая струйка потекла по щеке, вильнула на шею. Потом Схая соберёт, всё до последнего зёрнышка…

Дицца открыла глаза.

— Дождик, — сказала она.

Схая засмеялась.

— Да, маленькая, дождик. Дождик из зерна.

Дицца улыбнулась, но тут же помрачнела.

— Мне приснились кости и доспехи. Много всего в земле за домом. Они приходили сюда, и остались здесь. Плохие люди, плохие кости. Такие же, как смеялись над тётей Агратаей…

Голос Диццы затихал, она снова засыпала.

— А ещё я видела нас, взрослых… ты резала большой пирог…

— Моя предсказательница, — тихо произнесла Схая, устраиваясь рядом с сестрой.

Сказка черного бычка Алексей Жарков

1.

Утро. Вчера мы поссорились. Ночью мне снились кошмары. Бред, конечно, но страшные. Какой-то я злой стал…

Моя жена просыпается раньше, всегда раньше меня, и что-то делает на кухне. Гремит там посудой, шкафами, водой шумит. В этот раз уронила что-то. Дуется на меня, не будет, значит, сегодня оладушков с кофе. Жаль.

Когда я просыпался, казалось, что еще темно, нет света из окон. Посмотрел на часы — 7:10 — пора будить Антоху, ему сегодня в школу. Это всегда делаю я, бужу сына. Окна зашторены, вот и кажется, что темно, что еще ночь. Чертово утро, опять у неё какая-то блажь в голове, эти толстые занавески. Зачем они? Но их лучше не трогать.