Жуткий Новый год. Крампус, йольский кот и другая зимняя нечисть со всего мира

В отличие от Сюндю, которого описывают по-разному, у Крещенской бабы материальный облик весьма характерный. Ее представляют как старуху, неопрятную и лохматую, при этом не седую, а черноволосую. Головных уборов она не признаёт и средствами для укладки не пользуется, поэтому ее космы торчат в разные стороны. Это сделало ее имя нарицательным. Небрежно одетому человеку так и скажут: «Ну ты и Виеристя!» Прическа же вызывает в памяти образ из области ботаники: «Баба Виеристя что лохматая мутовка» (это также одно из карельских присловий, характеризующее нечто встрепанное, неопрятное и волосатое).

Образ Виеристи, как и Сюндю, имеет отношение к потустороннему миру. Черный (а не седой) цвет ее волос напоминал о смерти, да и вход в подземный мир мертвых лежал через воду и через прорубь. Соприкосновение с этими материями считалось опасным, поэтому старуху Виеристю нужно было ублажить: нельзя было работать при свете лучины (живого огня) и оставлять работу недоделанной.

Пребывая на земле, Виеристя не ведет себя как бестелесный дух. Напротив, она нагоняет все упущенное за год: гремит в амбарах, заглядывает в хлев, в жилой избе забирается под стол. Крещенская баба обладает даром провидицы и свои озарения при себе не держит. Например, может шепнуть коровам, будут ли они в новом году здоровы; в амбаре предскажет, наполнятся ли закрома; да и в доме поведает, ждать ли достатка. Чтобы узнать будущее, нужно хорошенько прислушаться, не доносится ли шепот Виеристи. Для этого практиковались особые хитрости: например, считали, что пророчества Виеристи можно услышать, накрывшись скатертью в пустой комнате; главное, чтобы не мешал никакой другой шум.

Однако вернемся к нашим Святкам. Каким бы таинственным ни был Сюндю, какой бы опасной ни была Виеристя, новогодне-рождественско-крещенские деньки полны событий, забот и, конечно, обрядов. Тем более, правильное их соблюдение настраивает этих гостей на миролюбивый лад. Святки – «чистое время». В эти дни нельзя выполнять грязную работу, выбрасывать мусор или выливать на снег помои, чистить обувь гуталином, стирать грязную одежду. Все это может испачкать дорогу Сюндю и Крещенской бабы, а следовательно, разозлить их. И тогда пророчества на новый год от этих сущностей вы получите не самые благоприятные.

Можно и нужно заниматься выпечкой. Например, Сюндю – существо, к земле непривычное, в зимней Карелии даже у него стынут ноги, поэтому ему положено особое угощение для согрева. К приходу Сюндю, то есть к Рождеству, выпекают специальные блины – «портянки для Сюндю». Небольшие пирожки – «носочки для Сюндю» (Synnyn noskaizet) – также нужны для достойной встречи нашего героя. И проводы Сюндю не обходились без подобающего случаю блюда: в Крещенский сочельник пекли «лесенку для Сюндю» – это облегчало ему путь обратно на небо.

Как и положено в Святки, тишину полярной ночи нарушали веселые песни, с которыми ряженые ходили от дома к дому, требуя угощения. Участники действа должны были остаться неузнанными, как сам Сюндю или Виеристя: для этого лица пачкали сажей, закрывали платками или берестяными масками, одежду выворачивали наизнанку. Как мы уже помним, одежда наизнанку – сильный оберег от любой нечисти.

Перед молодежью стояла и другая задача: в Святки можно было поднять свою привлекательность (lembi). Для этого надо было как следует похулиганить. Раскидать поленницу, снять с петель дверь бани (и отнести ее куда подальше, например на лед на середину озера), разобрать печь-каменку. Считалось, что чем сильнее за это отругают, тем выше станет лемби и тем больше будет поклонников и поклонниц в новом году. За шалости в Сюндю сильно не карали: считалось, это и духов увеселяет, и удерживает от более опасных шуток.

Испуганные гадальщицы. П. Коверзнев, Всемирная иллюстрация, 1876 г.

Всемирная иллюстрация. Т. 15. – СПб.: Изд. Германа Гоппе, 1876