Жуткий Новый год. Крампус, йольский кот и другая зимняя нечисть со всего мира

А беглецы спешат, дыхание стынет от холода, кровь – от ужаса. Вот изба, кто успел – забежал в нее. Да никто обратно не вышел, всем головы снесла Виеристя. Вот по пути другая изба – то же самое. Идет Виеристя по деревне, перед ней – крики да плач, после нее – тишина мертвая. Словно тенью смертельной жизнь стирает. Ни звука, ни огонька там, где она прошла. Одна живая душа осталась, девка-сирота. Забилась в свою избу махонькую да горшок на голову надела, чтоб смерти своей не видеть. Входит к ней Виеристя.

Говорит:

– Хотела я и тебя пришибить, да не буду. Славно ты загадки мои разгадывала. Живи уж. Ступай да другим расскажи, кто на земле на Сюндюму хозяин. Здесь же человеку не место отныне.

Развернулась да и вышла из избы. Нырнула в прорубь свою, следы ледяные оставила.

Попробовала девка горшок снять, а не выходит. От страха надеть надела, а снять не получается. Маялась, маялась, билась-колотилась, да так с горшком на голове и замерзла… Не может Виеристя добро да милосердие творить: и хочет добра, а не получается у нее.

По следам потом охотники обо всем, что той ночью творилось, и узнали. И другим поведали и о проруби, из которой дерево торчит, и о следах человечьих да нечеловечьих вокруг нее, и о деревне, полной мертвяков. Ни стар ни млад, сказывают, не уцелел. Скотина померзла, запасы зерна в черную труху превратились, слизью липкой покрылись.

С той поры никто там и не селится. А если в те края на Сюндюму кто забредет, тому будет потом всю жизнь сниться кошмар: Сюндю облаком в небесах нависает, Виеристя у проруби стоит, вода с нее стекает, а окрест мертвецы по кругу ходят, да разорвать круг не могут. Иные совсем без голов, а у одного горшок чугунный на голове, от печного жара черный.

Талви Укко, дед Халла и Паккайне

Звуки деревообработки или звон бубенцов сделались редкостью в наши дни. Так что людям пришлось найти себе персонажей посовременнее, и они с этим справились превосходно: в Карелии целых три Деда Мороза – Талви Укко, дед Халла и Паккайне. Их появление и популярность связаны скорее не с магией места и местным фольклором, а с развитием туристической индустрии. Они вполне материальны и обладают не только собственными резиденциями, но и сайтами в интернете. Их нельзя полностью причислить к настоящим древним зимним сущностям, и, как все «новоделы», они не слишком опасны, и тем не менее стоит с ними познакомиться.

Талви Укко похож на привычного Деда Мороза. И роскошная седая борода, и меховая шапка, и красная шуба – все при нем. Даже посох и мешок с подарками. Однако обитает он там, куда обычному Деду Морозу не пробраться: тройка лошадей, впряженная в сани, застрянет в карельских сугробах. Поэтому Талви Укко путешествует на собачьих упряжках. А тех, кто доберется до резиденции Талви Укко в поселке Чална, встретит не только он, но и карельская снегурочка Лумикки. Зимнему деду она не дочка и не внучка, а просто некая родственница.

Особая способность Талви Укко – умение находить общий язык с различными животными. Согласно современной легенде, даже история его появления связана с животными, а именно с собаками. Хаски Куттэ и Мюттэ гуляли в лесу, а когда собрались домой, их ослепило сияние звезды. Потом звезда упала, и в месте ее приземления псы обнаружили новорожденного младенца. Они принесли малыша домой своим хозяевам, которые были бездетны и обрадовались найденышу. Поскольку дело было зимой, малыша назвали Талвини (с карел. Talvi – «зима»). Мальчик рос, и со временем его приемные родители заметили, что дома ему неуютно и жарко, зато на улице в самые лютые морозы он готов резвиться хоть целый день. А лучшими друзьями по играм стали животные, причем не только собаки. К ним присоединились мишка Конди и волк Хукку, лось Хирви и заяц Яно, лиса Ребо и бобр Май. Родители пытались приучить мальчика к охоте, но это было бесполезно: юный Талвини имел особенную связь с природой, а животных жалел, любил и на Новый год дарил им подарки.

Второй карельский Дед Мороз носит имя дед Халла (то есть тоже Мороз, но только по-саамски). Он считается волшебником и старшим братом всемирно известного Санта-Клауса. Об этом родстве напоминают сходные черты – очки и красный колпак.

Третий – Паккайне, что означает «мороз» по-карельски, и на этом фольклорном персонаже стоит остановиться подробнее. В северном краю, где с морозом знакомы не понаслышке, он не мог не появиться. И действительно, встречаются упоминания о том, что в святочные дни специально для Мороза Паккайне выносили угощение (блины и кашу), при этом просили не замораживать озимые посевы и припасы в амбарах. Но именно эта традиция, если и существовала, была со временем утрачена (возможно, в связи с тем, что благодаря влиянию Северо-Атлантического течения карельские зимы не настолько суровы, чтобы возникла необходимость в покровительстве ответственного за температурный режим). Но миф о Паккайне возродился в наши дни, что само по себе примечательно.