Зигги Стардаст и я

Затем вышел Обезьян Кори, одетый под президента Никсона, в резиновой маске и всем прочем, замахал руками в размазанных символах мира и стал выкрикивать: «Я этого не делал! Я этого не делал!» Потом ушек к Скотти за простыню, и они стали делать вид, будто ОБЖИМАЮТСЯ, а под конец подняли плакатик со словами: «Любовь способна рядиться в ложь».

Да, смеялись все. И да, Дулик поставил им «четверку за то, что одновременно не побоялись рискнуть и дали социальный комментарий»!

Потом:

– Джонатан и Уэб! Прошу вас, парни!

Несмотря на то что я сижу рядом с Дуликом, он орет во все горло, и стоит мне услышать свое имя, как я, точно собака Павлова, едва не наваливаю в штаны. Но сдерживаюсь и как можно спокойнее говорю:

– Мне нужно пять минут, пожалуйста. Можно отлучиться в туалет?

Он говорит:

– Разумеется, приятель, отлучайся на сколько угодно.

Уэб искоса мечет в меня взгляд, и я успокаиваю его коротким кивком, показывая, чтобы он подготовил класс и занял место.

Влетаю в туалет и стою, уставившись в зеркало. Тяжелым взглядом. Дэвид Боуи однажды сказал, как стал рок-звездой: «Если собрать столько мужества, сколько необходимо, можно полностью создать себя заново. Можно стать своим собственным героем».

Так что взываю к всемогущим силам всех когда-либо созданных супергероев и прошу их помочь мне стать кем-то другим – всего на пять минут существования.

И пять минут спустя именно это и происходит.

Заглядываю сквозь окошечко в двери класса… нет, СЦЕНЫ.

Все шторы задернуты. Старла сидит в заднем ряду с проигрывателем наготове. Есть. Два черных фонаря подключены. Есть. Уэб полусидит на столе Дулика, упершись взглядом в линолеум, каждые пару секунд пиная его босой ногой. Есть. Его лицо и тело покрыты полосами люминесцентной краски, едва заметной при обычном дневном освещении – но я вижу, что она есть, – и он без майки. Девчонки шепчутся-краснеют-хихикают, готовые то ли убить его, то ли наброситься – так и не скажешь.

Все остальные: ожившие страницы National Geografic из моего чулана. Животные, болтающие лапами на своих насестах, кричащие, смеющиеся, возбужденные. И я: космический захватчик, глядящий в чашку Петри с ярлыком: «Подвид – подросток гормональный».

Глубокий вдох. Закрыть глаза. Открыть дверь. В конце класса прыгает на дорожку игла, и все умолкают. Открываю глаза и вижу буквальное воплощение выражения «отвалилась челюсть».

На Уэбе тонкая черная маска. Его идея, потому что он хотел быть как можно более анонимным и спрятать душу от класса. Он смотрит на меня. И улыбается.

– Только мы, помнишь? На Луну, – шепчет.

Я выключаю весь свет, поднимаю руки, расправляя длинный белый шелк кимоно Старлы, и скольжу через комнату. Под ним на мне только малюсенькие гимнастические шорты и сапоги на шнуровке до самого колена, и больше ничего.

Я столько раз рассматривал фотографию, что запомнил ее наизусть. Поэтому, когда взялся накладывать грим, казалось, будто я занимаюсь этим всю жизнь: ярчайшая белая пудра на лицо, море поблескивающих румян полосой через каждую щеку и огромная золотая блестящая полная луна во лбу.

Я – Зигги Стардаст.

Занимаю свое место позади стола.

Уэб – свое, перед ним.

– Выглядишь изумительно, – шепчет он.

– Как и ты.

Слегка киваю Старле, игнорируя рычание Обезьян на переднем ряду, и – Зигги-спаси-и-помилуй – начинаем.

Белый шум. Игла попадает на запись: «Time» группы Pink Floyd из альбома «The Dark Side of the Moon».

Низкий гул поднимается из колонок проигрывателя.

Тик-так, тик-так, тик-так, дин-дон, дин-дон, ку-ку, ку-ку: тысячи часов в крещендо набирают мощь до громкого БРРРЫННННЬ, БРРРЫННННЬ, БРРРЫННННЬ!

Включаю черный свет. ТА-ДАМ! Люминесцентная раскраска на Уэбе оживает. Два неоново-красных штриха тянутся вниз от его глаз, точно потоки слез. На его груди: флуоресцентная голубая Земля пульсирует вместе с его дыханием.

Коллективное «ах» зрителей.

НАМНОГО лучше, чем я представлял.

Кл-клок, кл-клок, кл-клок, кл-клок – барабан сердцебиения пульсирует сквозь обороты пластинки.

СТРРРРРААММММММ бас-гитары.

– Я – ВРЕМЯ! – кричит он, чуть перебрав с силой голоса. Поднимает руку и смещает ее вниз, дюйм за дюймом, точно секундную стрелку часов. – Я – Человек! Единственный, у кого есть здесь власть. Я создаю твои мысли. Я даю тебе силу. – Он хлопает в ладоши над головой и замирает.

Кл-клок, кл-клок, кл-клок, кл-клок, еще одно СТРРРРРААММММММ.

Я медленно встаю, вырастая позади него.