Зигги Стардаст и я

Падаю на четвереньки и пытаюсь проскользнуть между ног какого-то Обезьяна. Его мускулистые лодыжки смыкаются на моих ребрах медвежьим капканом. Я издаю звук, напоминающий сипение, которое издают сжатые мехи аккордеона. Обезьяны в восторге.

– Ху-ху-ху! А-ха-ха-ха!

– Где твоя подружка? – рявкает Скотти.

БЛЯМС. Комок слюны одного Обезьяна попадает мне в глаз. Точно кислота, прожигающая череп. На пару секунд я слепну и пытаюсь стереть жгучую гадость, а когда открываю рот, чтобы завопить…

БЛЯМС. Еще один плевок расплескивается по языку, стекает в горло. Давлюсь. Вкус как у плесневелого табака, который жевали весь день, и он прожигает дыры в моем пищеводе, клянусь.

– Черт подери, да он как вертлявая белка! – восклицает четырехсотфунтовый балаганный шут. Рывком ставит меня на ноги. От этого Обезьяны ревут еще громче.

Мой разум парализован. Не могу вспомнить ни единого супергеройского приема или плана побега, поэтому притворяюсь мертвым, замораживая все нервы в теле, стараясь не показать ни тени трепета, стоя среди них.

– Где твоя гребаная подружка?! – вопит Скотти, приближаясь ко мне.

– Оставь его в покое! – пищу я.

– Я тебя не расслышал, ГОМИК!

Он в считаных сантиметрах от моего лица.

Пытаюсь телепатически заговорить с ним, зная, что это ни в коем случае не должно быть услышано другими: «Мы когда-то были друзьями, помнишь? Тусовались вместе каждый день. Мы ездили на великах в воображаемые миры. Помнишь?»

Клянусь, он меня слышит. Искра печали мелькает в его глазах, всклоченная челка встопорщивается, когда он выдыхает:

– Что ты сказал, гомик?!

– Оставь его в покое, – шепчу я. – Делай со мной, что хочешь. Только пусть его это не коснется.

Улыбка растягивает его щеки.

– Ну-ну, ребята, правда же, это так мило?! Маенький Джонатанчик говолит, что мы можем сделать с ним все, что захотим.

– ХУУ-ХУУ-ХУУ! А-ХА-ХА!

– Что скажете, парни? Как думаете, что следует сделать? – Его глаза шарят по моему лицу, словно он медленно выжигает собственные инициалы электрошокером для скота.

Он так близко, что его мышцы трутся о мои ребра. Его тело: бугрящаяся масса зрелого пота.

– Я сыт тобой и этим твоим Тонто[48] по горло, – говорит Скотти так, чтобы слышал только я. Хлопает меня ладонью по щеке. – О чем ты только думал, когда с ним тусил, а?! Неужто не догадывался, чем дело кончится?

Я заталкиваю слезы обратно, как можно глубже.

– Отвечай мне!

– Нет.

– Нет – что?

– Нет. Не догадывался.

Он смеется и отступает к остальным Обезьянам, а мир теряет последние краски, когда он переводит взгляд с моего лица ниже.

Я следую его примеру и вижу то же, что и он: безошибочную, неопровержимую Эрекцию Баскервиллей.

Нет.

Тысяча мысленитей разлетается из моей головы, и ни одна не имеет смысла.

– Срань господня, да он на самом деле гомик! – вопит один из Обезьян.

– НЕТ, НЕ ГОМИК! – Эти слова вырываются из меня с такой силой, что Скотти отшатывается и заваливается на спину. Я разворачиваюсь, чтобы бежать, и тут:

– ОСТАВЬТЕ ЕГО В ПОКОЕ!

Все замирают.

Поднимаю взгляд и вижу его: Уэб. C моего места внезапно кажется, что в нем, стоящем на скамейке, все шесть метров роста.

– Какого хрена… – начинает Скотти.

– Оставьте. Его. В покое, – повторяет он.

– Уэб, просто уйди, – говорю я.

– Слушай свою подружку, вождь Девчачий Дух, – ухмыляется Скотти, поднимаясь на ноги.

– Я не хочу делать вам больно. Просто отпустите его. – Тело вибрирует, кулаки сжаты. Готов поклясться, он держит в руках шаровые молнии.

– Ты серьезно, чувак? – спрашивает Скотти.

– Ты меня слышал.

– Гляньте, какой тут у нас индейский гомик. Защищает подружку.

Обезьяны ревут и порыкивают.

– Отпусти его, ты, белый кусок дерьма!

– Взять эту гейскую скво! – командует Скотти.

Обезьяны бросаются на Уэба. Тот машет руками. Кулаки устремляются вперед. БАБАХ. Сокрушительный удар в челюсть Скотти.

Он падает, хватается за щеку, из уголка губ струйкой бежит кровь. Предводитель Обезьян кричит.

Остальные подскакивают. Уэб прыгает еще выше. Его руки летают из стороны в сторону, разя стрелами любого осмеливающегося подобраться ближе. Те падают и, пошатываясь, встают снова, ошеломленные, но полные еще более неистовой решимости убивать.

Один Обезьян хватает Уэба за волосы. Тот выпучивает глаза и вопит с такой свирепостью, что мне приходится зажать ладонями уши. Одновременно Обезьян спотыкается и – БУМ! – получает пинок по яйцам.

Скотти с трудом поднимается, но не успевает сделать и пары шагов, как ТЫЩ-ДЫЩ-БЭМС! Уэб боксирует левой-правой-левой, сшибая его на пол.

Гора стонов.

Уэб: тяжело дышит, нос и губы окровавлены.

Я: перебираюсь через кучу Обезьян, чтобы схватить его за руку.

– Давай, пошли отсюда.

Он не двигается.

– Эй… ЭЙ!.. Посмотри на меня! – Уэб встряхивает головой, будто видит все впервые. – Обопрись на меня. Пойдем!

Мы покидаем поле боя зигзагами через раздевалку.