Зигги Стардаст и я

Он качает головой, но ничего не говорит. Это может означать тысячу разных вещей. Мне внезапно кажется, что мы попали в ключевой момент одной из серий «Бэтмена»: «Отец Джонатана отправит его в тюрьму? Скажет, что он не настоящий его отец? Что случится с Джонатаном Коллинзом? Смотрите на следующей неделе. В то же Бэт-время. В том же Бэт-…»

– Мы едем на озеро.

– Что?

– На неделю.

– Что?! (О нет. Нет-нет. Ни в коем случае. Ой-ей!) – бросаюсь с места в карьер: – Мне не нужно никуда ехать. Ты – ты поезжай! Тебе как раз следует. Подышать свежим воздухом, сменить обстановку, ты ведь уже две недели торчишь тут со мной, тебе нужно побыть наедине с Хизер, а со мной все хорошо, все будет хорошо, я могу о себе позаботиться, я могу…

Голова идет кругом. Не могу перевести дух. Слов не хватает, чтобы заполнить пространство.

Он встает из-за стола.

– У меня нет выбора. Как и у тебя. Распоряжение врача! Как я понял, нам нужно «время вдвоем, чтобы укрепить узы между отцом и сыном».

– Зачем?

– Ты не вылечился.

Каждое слово пронзает колом мое сердце.

– Да чем это поможет-то?!

– А мне откуда знать, черт подери? Она провела какие-то там хитрые исследования. Полагаю, теперь я во всем виноват… – Папа начинает наливать себе еще кофе.

– Что? Это не…

– Сказала что-то, типа, у тебя нет мамы, а я слишком отдалился от тебя, и – БЭМС, ты стал такой, какой есть. – Ставит кувшин от кофеварки обратно на стол. – Поэтому мы должны поехать куда-то там, чтобы ты глубже погрузился в свою мужскую энергию – она так и сказала, мужскую энергию… и еще какая-то там хиппи-диппи-нью-эйджевская чушь, в которой я не разбираюсь…

– Что?.. Но я не… Почему именно на озеро?

– Это единственное место, которое пришло мне в голову!

– Я не хочу ехать.

Мне нельзя. Не поеду.

Он смеется.

– Думаешь, я хочу? Это не обсуждается. Я не собираюсь вешать на себя вину за твои дела. Только не после всего произошедшего. И я уже переговорил с Хизер.

– Что? Ты переговорил? Когда? И что она сказала?

Я сознаю, что мой тон становится все более и более истеричным. Я слышу. Но с каждым новым предложением, которое он произносит, меня словно побивают камнями до смерти.

– Она не знает, зачем мы едем. Просто думает, что ты хочешь пообщаться с ней. Понял? Едем на озеро. И точка. Мы хорошо проведем время. Если этого не сделать и эта клятая хитрость с «узами» не сработает… – Он снова качает головой. – Ну, я даже не знаю, что тогда. Просто собери вещи. Выезжаем через пару часов.

– Что? Сегодня? Сейчас?!

– А у тебя были грандиозные планы? Да, сейчас! Ты должен вылезти из своих чокнутых мыслей, а не запираться в этой чокнутой комнате. Иди наверх и собери вещи!

Ему невдомек, что моя чокнутая комната – единственное место в этом мире, где я чувствую себя в своем уме.

Это имела в виду доктор Эвелин под словами «помочь мне»?

Та еще помощь.

Я бы лучше еще тысячу раз прошел процедуры.

32

Пару часов спустя сумки собраны, и я жду, сидя в чулане. Сплошь дерганый комок нервов. Может, чуть перебрал с «питер-пол-и-мэри» после разговора с папой. Включаю магнитофон, чтобы записать этот момент, на тот случай, если он будет для меня последним:

«Добрый день. Это Джонатан Коллинз, прямая трансляция из моего чулана. Сегодня 29 июня 1973 года, пятница. Доктор Эвелин говорит, что я не вылечился, – что ни для кого не является новостью, – и я приговорен к смертной казни посредством озера Крев-Кёр. Если не вернусь, пожалуйста, отдайте все мои альбомы Старле».

Выключаю запись. Потом включаю снова.

«Ах да, и, пожалуйста, скажите Уэбу, что я прошу прощения».

Щелк.

Боже. Следовало сбежать со Старлой, пока была возможность!

В чулане тихо. Словно все так же потрясены, как и я. Глаза Зигги не моргают и не поют. Страницы National Geografic не шелохнутся. Даже мамин портрет безмолвствует. Это единственное сохранившееся изображение: последний курс колледжа, 20×25 сантиметров. Спас ее от массовой бойни 1966 года. (Через пару дней после смерти бабушки папа так напился, что решил сжечь все, что осталось от мамы. Без объяснений. Он просто кричал: «Больше никогда, больше никогда, больше никогда…» – и сжигал все вещи в камине. Я выхватил фотокарточку, когда он отвернулся.)

– Послушай, мне нужна помощь, – говорю я, держа фотографию в руке. – Я знаю, что это всего на неделю, но мне нужно, чтобы ты защищала и прятала меня. От всех, особенно от Уэба. Если он вообще там. Он мог уехать, наверняка; надеюсь, что уехал… Нет, не надеюсь. Если бы я смог еще хоть раз увидеть его, я бы… Нет!.. Р-рррр, я не знаю! Мне нужно просто пройти через это, НУЖНО, понимаешь? Заставить папу и доктора Эвелин думать, что я излечился навсегда, чтобы меня оставили в покое. Прошу тебя!

«С тобой все будет в порядке, жучок!» – подмигивает мама и улыбается.