Читаем Зигмунд Фрейд полностью

Встав с утра пораньше, Дэвид тихо, чтобы не разбудить Рейчел, вышел из спальни в гостиную номера и подошел к окну. Из окна одного из верхних этажей, на котором находился их номер, Гонконг был как на ладони. Игрушечные люди внизу спешили по делам, игрушечные машины нескончаемым потоком неслись по автомагистралям. Вечно в движении, город, который никогда не спит. Дэвид окинул взглядом небоскребы, словно скалистые зубья, грызущие высь, и, отойдя от окна, сел за рабочий стол. Он открыл лаптоп и еще раз пересмотрел слайды своего выступления. Не найдя ничего, что нужно было бы поправить, он кликнул на иконку браузера.

– Почему ты так рано? – потягиваясь, появилась в комнате Рейчел. Подойдя к мужу, она нежно обняла его сзади и умиротворенно посмотрела на экран компьютера.

– Это ты на фотографии?! Когда ты ее сделал?! – протянула она руку к монитору, изумленно разглядывая старинную или сделанную под старину фотографию, запечатлевшую «ее мужа» в военной форме, с пилоткой на голове и орденом на груди.

– Это Жан Мартин Фрейд, – вздохнул Дэвид. – Старший сын Зигмунда.

– Хм. Если бы ты отпустил усы, то я бы вас не различила, – с улыбкой подметила Рейчел.

– Н-да… – погрустнел Дэвид.

– Ты в порядке? – понимая, что он сейчас чувствует, спросила она его.

– Да. Да, я в порядке! – будто уговаривая себя, решительно ответил он и, развернувшись к жене, усадил ее на колени. – Ты знаешь…, я тут подумал…, может, нам стоит уехать из Лондона?

– Переехать? – она удивленно изогнула бровь, но, недолго поразмыслив, согласилась с предложением мужа: – Интересная идея… А куда?

– Не знаю пока… – засомневался Дэвид. – Может, сюда, в Гонконг, или там… в Сингапур, – озвучил он спонтанное решение.

– Сингапур?… Звучит заманчиво… Да и детям здесь тоже будет легко устроиться, – поддержала его Рейчел.

– Тогда обговорим это за ужином! – вдохновился идеей Дэвид и поцеловал жену.

– Ты сегодня поздно будешь? – спросила она.

– Не думаю… Наша сессия закончится в полдень. После нее, наверно, сразу и освобожусь, – ответил Дэвид и, вставая, уперся ладонями на подлокотники кресла. – Ну что ж, пожалуй, начну собираться на конференцию.

– Ты не пойдешь с нами на завтрак? – забеспокоилась Рейчел.

– Позавтракаю в конгресс-центре, – принял решение он и рассудительно добавил: – Лучше потом с вами пообедаю!

– Хорошо! – обрадовалась Рейчел.

– Кстати, какие у вас планы? – поинтересовался он.

– Хочу с ребятами съездить на пляж, – неуверенно пожала плечами жена.

– Да… Замечательный план! – одобрил Дэвид.

– Тебе плавки захватить? – засмеялась Рейчел.

– Захвати! Или, пожалуй, я их сразу одену, – пошутил он и снова ее поцеловал.

Быстро собравшись, он спустился вниз и, сев в заказанное для него такси, назвал пункт назначения.

– Expo Drive. Конгресс-центр!

Прибыв на место, Дэвид зарегистрировался на конференцию, получил лекторский бейдж, передал файл своего выступления молодому парню из технической поддержки и направился в сторону главного зала.

– О, Дэвид! – на пути ему встретился старый знакомый, Брайан, проходивший как-то вместе с ним общий мастер-класс по поведенческой психотерапии.

– Рад тебя видеть! Как жизнь, дружище? Ты все там же, в Лондоне? – щегольски побрякивая дорогими часами на запястье, приятельски похлопал он Дэвида по плечу.

– Да… Пока там… – уныло подтвердил Дэвид.

– Перебирайся в LA! Скоро уже семь лет, как я там! Ты же знаешь, золотое дно! – вполголоса доверительно поделился Брайан.

Дэвид улыбнулся и задумчиво покачал головой.

– Я посмотрел в программе, у тебя сегодня лекция! – перескочил на другую тему Брайан. – Обязательно приду тебя послушать! Только вот разберусь с предоплатой за экскурсию по городу, а то они, оказывается, не могут ее найти! – пожаловался он и заторопился к регистрационным столам.

Дэвид двинулся дальше и, слившись с толпой, просочился внутрь зала, до отказа наполненного участниками международного конгресса по когнитивной психотерапии. У первого ряда, забронированного для лекторов и организаторов конференции, Дэвида радостно встретил модератор утренней сессии, приветственно обнявшись с ним и представив другим докладчикам. Кратко обменявшись с коллегами дружественными репликами, Дэвид занял свое место и попытался сконцентрироваться на вводном слове модератора, потом на первом докладе, но воспоминания, щемящие сердце, уносили его далеко от темы доклада. Он точно забылся грустным сном и очнулся, лишь когда услышал свое имя.

– Доктор Дэвид Поллак. Прошу вас! – модератор представил его аудитории, плавным жестом указывая на трибуну Дэвид бодро поднялся на сцену, бросил беглый взгляд на первый слайд своей презентации и поправил микрофон.

– Уважаемый модератор, дорогие коллеги, друзья, дамы и господа! – не забыв никого упомянуть, пламенно начал он свою речь.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивные мемуары

Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее
Фаина Раневская. Женщины, конечно, умнее

Фаина Георгиевна Раневская — советская актриса театра и кино, сыгравшая за свою шестидесятилетнюю карьеру несколько десятков ролей на сцене и около тридцати в кино. Известна своими фразами, большинство из которых стали «крылатыми». Фаине Раневской не раз предлагали написать воспоминания и даже выплачивали аванс. Она начинала, бросала и возвращала деньги, а уж когда ей предложили написать об Ахматовой, ответила, что «есть еще и посмертная казнь, это воспоминания о ней ее "лучших" друзей». Впрочем, один раз Раневская все же довела свою книгу мемуаров до конца. Работала над ней три года, а потом… уничтожила, сказав, что написать о себе всю правду ей никто не позволит, а лгать она не хочет. Про Фаину Раневскую можно читать бесконечно — вам будет то очень грустно, то невероятно смешно, но никогда не скучно! Книга также издавалась под названием «Фаина Раневская. Любовь одинокой насмешницы»

Андрей Левонович Шляхов

Биографии и Мемуары / Кино / Прочее
Живу до тошноты
Живу до тошноты

«Живу до тошноты» – дневниковая проза Марины Цветаевой – поэта, чей взор на протяжении всей жизни был устремлен «вглубь», а не «вовне»: «У меня вообще атрофия настоящего, не только не живу, никогда в нём и не бываю». Вместив в себя множество человеческих голосов и судеб, Марина Цветаева явилась уникальным глашатаем «живой» человеческой души. Перед Вами дневниковые записи и заметки человека, который не терпел пошлости и сделок с совестью и отдавался жизни и порождаемым ею чувствам без остатка: «В моих чувствах, как в детских, нет степеней».Марина Ивановна Цветаева – великая русская поэтесса, чья чуткость и проницательность нашли свое выражение в невероятной интонационно-ритмической экспрессивности. Проза поэта написана с неподдельной искренностью, объяснение которой Иосиф Бродский находил в духовной мощи, обретенной путем претерпеваний: «Цветаева, действительно, самый искренний русский поэт, но искренность эта, прежде всего, есть искренность звука – как когда кричат от боли».

Марина Ивановна Цветаева

Биографии и Мемуары
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны
Воспоминание русского хирурга. Одна революция и две войны

Федор Григорьевич Углов – знаменитый хирург, прожил больше века, в возрасте ста лет он все еще оперировал. Его удивительная судьба может с успехом стать сценарием к приключенческому фильму. Рожденный в небольшом сибирском городке на рубеже веков одаренный мальчишка сумел выбиться в люди, стать врачом и пройти вместе со своей страной все испытания, которые выпали ей в XX веке. Революция, ужасы гражданской войны удалось пережить молодому врачу. А впереди его ждали еще более суровые испытания…Книга Федора Григорьевича – это и медицинский детектив и точное описание жизни, и быта людей советской эпохи, и бесценное свидетельство мужества самоотверженности и доброты врача. Доктор Углов пишет о своих пациентах и реальных случаях из своей практики. В каждой строчке чувствуется то, как важна для него каждая человеческая жизнь, как упорно, иногда почти без надежды на успех бьется он со смертью.

Фёдор Григорьевич Углов

Биографии и Мемуары
Слезинка ребенка
Слезинка ребенка

«…От высшей гармонии совершенно отказываюсь. Не стоит она слезинки хотя бы одного только того замученного ребенка, который бил себя кулачонком в грудь и молился в зловонной конуре неискупленными слезами своими к боженьке». Данная цитата, принадлежащая герою романа «Братья Карамазовы», возможно, краеугольная мысль творчества Ф. М. Достоевского – писателя, стремившегося в своем творчестве решить вечные вопросы бытия: «Меня зовут психологом: неправда, я лишь реалист в высшем смысле, т. е. изображаю все глубины души человеческой». В книгу «Слезинка ребенка» вошли автобиографическая проза, исторические размышления и литературная критика, написанная в 1873, 1876 гг. Публикуемые дневниковые записи до сих пор заставляют все новых и новых читателей усиленно думать, вникать в суть вещей, постигая, тем самым, духовность всего сущего.Федор Михайлович Достоевский – великий художник-мыслитель, веривший в торжество «живой» человеческой души над внешним насилием и внутренним падением. Созданные им романы «Преступление и наказание», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы» по сей день будоражат сознание читателей, поражая своей глубиной и проникновенностью.

Федор Михайлович Достоевский

Биографии и Мемуары

Похожие книги

100 знаменитых анархистов и революционеров
100 знаменитых анархистов и революционеров

«Благими намерениями вымощена дорога в ад» – эта фраза всплывает, когда задумываешься о судьбах пламенных революционеров. Их жизненный путь поучителен, ведь революции очень часто «пожирают своих детей», а постреволюционная действительность далеко не всегда соответствует предреволюционным мечтаниям. В этой книге представлены биографии 100 знаменитых революционеров и анархистов начиная с XVII столетия и заканчивая ныне здравствующими. Это гении и злодеи, авантюристы и романтики революции, великие идеологи, сформировавшие духовный облик нашего мира, пацифисты, исключавшие насилие над человеком даже во имя мнимой свободы, диктаторы, террористы… Они все хотели создать новый мир и нового человека. Но… «революцию готовят идеалисты, делают фанатики, а плодами ее пользуются негодяи», – сказал Бисмарк. История не раз подтверждала верность этого афоризма.

Виктор Анатольевич Савченко

Биографии и Мемуары / Документальное