Зигзаги судьбы

Наш племенной бык Яша за зиму неожиданно вырос, раздался в шее и груди и приобрел довольно устрашающий вид. При этом он был ручной и безобидный, ходил за нами хвостом и попрошайничал хлеб или морковку. Завидев на улице человека, он радостной трусцой кидался навстречу, надеясь на лакомство, чем приводил в ужас местный народ. Пришлось его привязывать.

Остальные коровы и телята паслись дружно на свободе. Наш первенец Бяша тоже очень подрос за лето и к осени превратился в молодого бычка с широким лбом и белой кудрявой шерстью. Он по-прежнему был совсем ручной и радовался любому общению. Однажды мы заметили, что с ним что-то неладно — стал худеть, шерсть потускнела и свалялась, глаза потухли. Мы не могли понять, в чем дело. Вскоре Бяша погиб. При вскрытии обнаружилось, что у него в печени торчала велосипедная спица. Кто-то со знанием дела ее туда воткнул так, что снаружи ничего не было заметно. Это был, пожалуй, единственный акт вандализма по отношению к нам и нашим животным. Мы даже догадывались, кто это сделал, но доказательств не было.

Как я уже писала, взаимоотношения между людьми в Наканно были своеобразными. Все разборки оставались внутри деревни и наружу не выносились. Жена пырнула мужа ножом в живот во время пьяной драки — вертолет увез пострадавшего в районную больницу, и дело замялось. Как-то в дальнем зимовье нашли повешенного лесника. Охотники знали, кто его повесил и за что, но молчали. Приезжал следователь, но так ничего и не выяснил.

Молоко с соляркой

Грозная была самая бестолковая корова, она все время куда-то забредала или что-нибудь не то съедала, одним словом, «свет горит, а дома никого нет». Однажды летом с ней приключился казус. Недалеко от деревни находилась временная стоянка нефтяников. Они тоже иногда приходили на ферму за молоком. И вот видим мы как-то такую картину: со стороны стоянки, взбрыкивая задом, несется Грозная, и в зубах у нее развивается какая-то тряпка. Следом, размахивая руками и нещадно матерясь, бежит нефтяник. Далее последовал его рассказ (сильно отредактированный): «Лежу я под трактором, кручу гайку. Рядом стоит ведро с соляркой, которую я приготовил, чтобы залить в трактор. Слышу странные хлюпающие звуки, выглядываю из-под трактора и вижу вашу корову, которая хлещет соляру из ведра. Пока вылезал из-под трактора, она прикончила ведро и кинулась наутек, на ходу сорвав зубами с веревки мою рабочую рубаху! У вас что, все коровы такие бешеные?»

Рубаху у Грозной отобрали и вернули владельцу. Она уцелела, хотя была изрядно пожеванная. Вечером я выдоила из Грозной литров восемь непонятной жидкости. Она была значительно желтее молока и нестерпимо воняла соляркой, хоть в трактор заливай. На следующий день к нам из Ербогачена приехал зоотехник проверить, как у нас идут дела на ферме, в порядке ли коровы. Все осмотрев, остался доволен и похвалил наше хозяйство. Напоследок я сказала, что у нас есть для него сюрприз: на его глазах надоила от Грозной стакан молока и предложила понюхать и попробовать. Зоотехник отшатнулся:

— Что это такое?

— Молочко от бешеной коровки. Вот такую корову вы нам дали! Соляркой доится, и мы ей трактор заправляем.

Зоотехник недоуменно хлопал глазами и ничего не понимал. Пришлось рассказать. Он долго смеялся и сказал, что впервые в его практике такое видит. Целую неделю мы выливали молоко от Грозной, пока она полностью не прочистилась.

Егор

Когда мы приехали в Наканно, Егору исполнилось 11 лет. За первое лето он быстро освоился с местными ребятами и до осени был практически на «вольном выпасе» — белые ночи, костры, рыбалка, скачки на лошадях и купание в Тунгуске. Все было ново и интересно. Осенью Егор пошел в пятый класс, в котором, кроме него, был еще его приятель Пашка. Это была беспокойная компания. Они все время болтали, что-то мастерили под партой, кидались записочками в ребят шестого класса, сидевших на соседнем ряду. Трудно было быть учительницей у собственного сына. Но мне удавалось как-то их приструнить, и учились они вполне сносно. После уроков дежурный должен был подметать класс и мыть доску, но когда дежурил 5-й класс, кабинет часто оставался неубранным — Егор с Пашкой ловко смывались. Если мне удавалось их быстро отловить, пока они не растворились где-нибудь в тайге, они вместе покорно шли убираться, чтобы было быстрее и веселее.