Зигзаги времени. Книга первая

— Сотня, к бою! — вскочил он, но тут же снова упал, так как над ухом прошелестела стрела и воткнулась в бок ладьи.

Тут же застучал пулемет, сшибая пулями ветки кустарника. Переждав, пока закончится лента и смолкнет стрельба, воины поднялись и цепью двинулись к кустарнику. Я же попросил перенести раненого на мою ладью, там у меня была небольшая «каюта», где я мог осмотреть рану. Мои добровольные лекари уже подготовили инструменты, зажгли керосиновую лампу и разложили бинты, тампоны, спирт для обработки. Обломив древко у стрелы, сняли кольчугу и рубаху, обнажив торс. Прощупал пальцами вокруг раны, похоже, придется вырезать наконечник, так просто его не вытащить.

— Готовьте эфир! Данила, приготовь шприц с новокаином, будем резать! — раскладывая инструменты на столике, покрытом стерильной салфеткой, приказывал я.

Василий принес еще одну лампу, добавив освещения, и я, обработав йодом вокруг раны, произвел первый разрез скальпелем. Придерживая пинцетом конец обломка стрелы, я уверенно освобождал ее наконечник, стараясь не задеть крупных кровеносных сосудов. И вот он, проклятый наконечник, сделан с зубцами, чтобы нельзя было выдернуть обратно. Осушив рану, я наложил швы и приложил салфетку, густо смазанную дедовским бальзамом.

— Боярин! Вы обещали рассказать, как готовится эта целительная мазь! — напомнил один из моих учеников.

— 100 г растительного масла, 10 г желтого воска, 20 г живицы сосновой, 1 столовую ложку несоленого свежего коровьего масла, 1 столовую ложку меда, 1 г прополиса и 1 г мелкого порошка ладана. Все это положить в кастрюлю и кипятить 10 минут, затем остудить и сложить в сосуд. Кстати, повязку пеняйте каждые 4 часа! — и я «на прощание» вкатив раненому укол пенициллина, вымыв руки и сняв халат, отправился на берег.

На песке лежали два трупа, но это были не враги, а наши дозорные, которые были убиты ударом ножа. Судя по ране, ножи метнули с небольшого расстояния, 3–5 метров. Но когда ты в лесу и солнце садится, в полумраке трудно заметить врага, который тихо подкрадывается к тебе, вот и проморгали ребята врага. Хорошо хоть не выдаем в «секреты» мое оружие, только сабли, арбалеты и ножи, чтобы враг не завладел нашим секретным оружием. Их оружие оказалось на месте, а вот метательные ножи из тел были выдернуты. Враг не хотел давать нам никакой улики. Кто же все ж нападал на нас?

— Утром, как рассветет, проверьте еще раз все в округе! Да снимайте потом ладью с мели, куда посадил ее предатель сотник — распорядился я и направился проверить раненого в свою каюту. В изголовье его сидел Данила и время от времени менял влажную тряпку на его лбу.

— Жар у него, весь горячий! — сообщил он мне с тревогой в голосе.

— А что ты хотел! Организм борется с болезнью и с ранениями именно так, поднимая температуру и выжигая всю нечисть своим жаром! — я достал таблетку аспирина, растворил ее в небольшом количестве воды — Вот, попробуй выпоить с ложечки его, аспирин снимет жар. Еще завари эту смесь трав, противовоспалительных, и как проснется, давай ему пить вместо воды, авось через неделю подымем воина на ноги.

Спать я отправился на корму, завернувшись в одеяло и как будто провалился в небытие. Тихо плескалась вода за бортом, омывая ладью. Где-то на середине плескалась крупная рыба, и соловьи соревновались друг с другом на лучшие свои песни, а замыкал это все писк несносных комаров, кружащих над головой, словно «мессершмитты».

Разбудили меня голоса дружинников, которые разводили погасшие за ночь костры, для приготовления завтрака. Каждая ладья готовила в своем котле кулеш[5] Поднялся и я, прошел к раненому, который очнулся и пил настой трав из рук Василия. Дежуривший ночью Данила, ушел спать, передав, что каждые четыре часа надо менять повязку и поить вместо воды настоем. Пощупав его лоб, я проверил пульс и осмотрел рану. Ну, воспаление еще не спало, но заметно уменьшилось. Кровоточивости уже не было, края раны сомкнулись, нагноения не видать. Температура нормализовалась, ну, а что организм молодой — справится!

— Ну, как самочувствие? — обратился я к раненому. — Кольчужка твоя, братец, дрянь, выбрось ее, приедем — выберешь из татарских, а эту даже не бронебойным наконечником у тебя пробило, хорошо хоть ничего важного не задело! Ладно, давай выздоравливай! Покорми его, — обратился я к Василию, — много не давай сразу, лучше почаще корми, бульону бы ему из курочки, да где тут возьмешь? — вздохнул я и, поднявшись с табурета, пошел на берег, где как раз вернулась поисковая команда.

— Нашли что-нибудь? — обратился я к десятнику, возглавившему осмотр окрестностей.

— Он был один, нашли лук татарский с колчаном стрел, там, где он их бросил. Раненый, по-видимому, не сильно, в ногу, так как шаг не ровный, прихрамывающий на левую ногу. Крови, много лишь на месте ранения, дальше он перевязался и ушел в сторону от реки. На болоте мы его след потеряли. — опустил голову десятник.

— Ладно, не грусти! Передай всем сотникам, чтобы проверили в наличии своих воинов и доложили мне. После завтрака будем сниматься с ночевки и идем дальше! — закончил я.