Зима

Плющ и Лина сидели на снегу у стены одного из домов селения и молчали. Они не смотрели друг на друга, потупив взоры в землю. Говорить было не о чем; молчать, кстати, тоже. Оставалось только думать.

«Да, Лина была права, когда говорила, что у нас ничего уже не будет как прежде… — невесело размышлял Плющ. — А я-то ещё надеялся, что она забудет об Омеле и будет вновь счастлива рядом со мной… зря, как видно… Эх, скучно-то как… Надо больше тренироваться: так и форму восстановлю, и время не так тянуться будет…»

Вчера он, как мог, старался развлечь подругу, кругов двадцать вокруг деревни с ней намотал, но былого удовлетворения от общения с ней не получил. После того разговора днём им с Линой тяжело было вернуть прежнюю непринуждённость в отношениях; Плющ даже подумал о том, что им придётся разойтись, чтобы не навредить самим себе и друг другу. И теперь с медленно текущими часами и минутами он всё больше убеждался в этом.

Лине же не давал покоя Омель. Сталочке было жалко этого подростка, который минувшим днём пережил такое разочарование и обиду. Он ни в чём не был виноват ни перед ней, ни перед Плющом — однако ему приходилось расплачиваться за это, за каприз сталкера, не пожелавшего делить Лину ни с кем другим. Лина понимала, что Плющ хочет, чтобы всё у них было правильно, и не винила его за это; сама же она просто желала, чтобы всё было хорошо и без каких-либо сложностей, которые постоянно сопровождали сталочку в последние полгода. «Но как я теперь могу быть счастлива с Плющом, когда по десять раз на дню думаю об Омеле?.. — думала Лина, делая вид, будто внимательно рассматривает снег. — Нет, так у нас ничего не получится. Вероятно, мне и будет трудно без его поддержки… но, может, пора прекратить полагаться на других и стать наконец самостоятельной?»

— Лина, — внезапно нарушил молчание Плющ. — Так дальше продолжаться не может. И ты это знаешь.

— Да, знаю, — вздохнула сталочка. — Я вижу, что мы перестали подходить друг другу; а без этого у нас ничего не выйдет. Я предлагаю…

— …расстаться, — закончил её мысль юноша. — Да, это правильный выбор. Пускай мы и не будем вместе, хотя бы не станем портить себе жизнь. В конце концов, мы ещё так молоды — будет однажды и в наших домах праздник.

— Да… — кивнула Лина и встала. Подошла к Плющу, повернувшемуся к ней, и, нагнувшись, осторожно поцеловала его. — Спасибо тебе за всё. И прости, если что не так.

— Взаимно, — ответил Плющ и поцеловал сталочку в ответ — сначала так же, как она, нерешительно, затем опять, уже посмелее. И ещё раз…

Вскоре они оторвались друг от друга и, стремясь отдышаться, испуганно взглянули друг другу в глаза. Оба не знали, что говорить, что делать.

— Плющ…

— Лина… — прошептали они, тяжело дыша от испытываемого волнения.

Что-то должно было произойти следом. Но что именно, определил бы следующий шаг кого-то из них.

И этим шагом было…

— Плющ, может, не надо? Мы же об этом будем жалеть…

— А может, нам именно это и нужно? — спросил сталкер, прижимая Лину к себе так крепко, как ещё никогда не делал. — Вдруг именно это не даст нашим отношениям окончательно распасться?..

Он попытался снова поцеловать сталочку, но та отстранилась и на всякий случай вытянула руку ладонью вперёд, упёршись ею в меховую куртку на груди Плюща.

— Не надо, — сказала она. — Если мы не остановимся, нам обоим потом будет стыдно друг перед другом, и мы об этом долго будем жалеть. К тому же, нас тут могут увидеть, и ты это прекрасно знаешь. Ни к чему усложнять себе жизнь, если чувствуещь, что можешь этого избежать. Не стоит торопить события. Может быть, в другой раз… но только не сегодня. Прости.

— Да всё я понимаю, — вздохнул Плющ, обхватил руками колени и опять стал разглядывать снег под и перед собой. — И не обижаюсь. Может, я действительно поторопился, но… Короче, время покажет.

Лина молча кивнула, подтверждая его правоту. Видя, что сталкер не смотрит на неё и не хочет продолжить реплику, она посчитала разговор завершённым и, напоследок бросив на него взгляд, в котором одновоеменно читались жалость, понимание и надежда, убежала прочь.

Плющ так и остался сидеть на снегу.

Между ними всё было кончено. Даже толком не продолжившись после перерыва. Плющу не нравилось такое положение дел, но изменить он без согласия Лины ничего не мог. И поэтому грустил.

Кто знает, может, это и к лучшему?..

Лагерь экологов, этим же вечером.

Матвей возврашался к своим после очередного дня, проведённого с Зелмой. Разведчица была хорошим собеседником и компаньоном, и экологу всё больше нравилось находиться с ней рядом. Пока их отношения не заходили дальше совместных прогулок, но Матвей уже почти не сомневался, что нашёл человека, который понимал бы его лучше всех и, что самое главное, заставлял быть решительнее и настойчивее. Причём не только с ней, но и во всём остальном.