Зима Джульетты

– Нет, я так не думаю. Тут проблема в другом, Адам. Вовсе не в том, что истончился запас рассудительности. Этого добра у твоей мамы еще ого-го сколько!

– А в чем тогда проблема?

– Да в тебе проблема, Адам. Ты сам невольно искусил ее тем, что долго жил рядом. И она, кстати, это прекрасно понимает.

– То есть?.. Ты все-таки настаиваешь на том, чтобы мы ушли жить к тебе?

– Нет, нет!.. Я просто пытаюсь найти хоть какой-то компромисс. Если мы уйдем, я знаю, тебе будет очень плохо. А я не хочу, чтобы тебе было плохо. И мне очень хочется помочь твоей маме выйти из состояния ревности, преодолеть искушение.

– Все-таки я не понимаю, о каком искушении ты говоришь!

– А ты и не можешь понять, по той простой причине, что ты мужчина. Но я постараюсь тебе объяснить. Вот представь себя на месте своей мамы! Да, ты был молод, ты влюбился, потом женился и весь ушел в свое чувство… И она тебя отдала другой женщине, от сердца оторвала. Сумела, справилась, как и должно суметь нормальной матери. А ты вскоре развелся и вернулся обратно к ней! И снова стал отдавать свою любовь без остатка, как раньше. Это и немудрено – человек всегда отдает свою любовь и заботу тому, кто живет рядом. И она, если можно так сказать, обратно привыкла. И с годами все больше и больше привыкала… То есть невольно вошла в искушение, тобой подаренное. Она ж не виновата, что ты никого больше полюбить не мог… А теперь – что? Теперь тебя надо снова делить, снова отрывать от сердца? Нет, Адам… Это испытание не из легких, когда по второму кругу, когда, как ты говоришь, силы и ресурсы уже не те. Она сейчас как скала непробиваемая. Ей трудно, очень трудно. И я боюсь, что мы не сможем через эти трудности перешагнуть. Я не знаю, что делать, Адам, не знаю.

Он молчал, слушал внимательно. Юля давно закончила свой грустный монолог, а он все молчал. Потом протянул через стол руку, накрыл Юлину ладонь своей ладонью. Она была теплой, подрагивала слегка. Любимая ладонь, уже родная, привычная. Юля улыбнулась, глянула сквозь отчаяние.

«Прости меня, – сказали ее глаза. – Что я делаю, глупая, что делаю? Тебе и без того плохо…»

«Я люблю тебя… – ответили его глаза. – Очень люблю. Мне не плохо, мне очень хорошо рядом с тобой».

– Я постараюсь, Адам… – сказала Юля уже вслух и повторила громче: – Я постараюсь! Я сама должна что-то придумать, что-то решить, я знаю. Я женщина, от меня многое зависит. И у меня есть цель – я очень хочу быть с тобой.

– И слава богу, что наши цели совпадают! – уже веселее ответил Адам, целуя ее пальцы. – Кстати, я же тебе еще не сказал… Мне надо уехать на три дня по делам фирмы. Как ты? Справишься? Не сбежишь, надеюсь? Не сбегай, ладно?

– Нет, не сбегу. Теперь уже точно не сбегу. Не знаю, что это было, но во мне какая-то решимость укрепилась сейчас. А скажи, Адам, эта Надюша?.. Она еще чем-то занимается в жизни или уход за Вероникой Антоновной – ее основной заработок?

– Нет, она работает где-то. Не знаю, правда, что за контора.

– А кем она работает?

– То ли кладовщиком, то ли бухгалтером. Не помню.

– А как часто она к вам приходит?

– Два раза, утром и вечером. С вечера и обед на завтрашний день готовит. А мама днем сама его разогревает. Я достойно оплачиваю ее услуги, она довольна. Причем авансом оплачиваю, за месяц вперед. А почему ты спрашиваешь?

– Да так, ничего… Ты поезжай спокойно, я обещаю тебе, что не убегу. Даже если меня гнать будут, все равно не убегу. Может, мы домой поедем, тебе же в дорогу собраться надо? В котором часу завтра самолет?

– Я рано из дома уйду.

– Вот и хорошо. И замечательно. Я тоже рано встану, завтрак тебе приготовлю.

– Ты что-то задумала? Признавайся!

– Да ничего особенного я не задумала. Идем…

Утром Юля, как и обещала, поднялась рано. Проводила Адама до двери, потом подошла к кухонному окну, посмотрела, как он садится в приехавшую за ним машину. Ага, обернулся! Рукой помахал! Улыбается! Это хорошо, что он улыбается. Пусть уезжает с легким сердцем. Ага, вот и ключ как раз в двери проворачивается – Надюша пришла… Что ж, вперед, пришла пора действовать!

Юля вышла в прихожую, поздоровалась вежливо, потом протянула ладонь, попросила тихо:

– Надя, дайте мне ключи.

– Что? Зачем? Зачем вам ключи, не понимаю? – испуганно закудахтала Надюша. – Вы что, свои ключи потеряли, да?

– Нет, не потеряла. Просто я решила, что ваши услуги больше не понадобятся. Я сама буду ухаживать за Вероникой Антоновной.

Надя так растерялась, что позволила ей вытянуть из ладони ключи. Стояла, хлопая белесыми ресницами и слегка приоткрыв рот. Потом тяжело сглотнула, переспросила хрипло:

– То есть… как это – сами? А Вероника Антоновна в курсе, что вы… что вы так решили?

– Знаете, Надя, со своей свекровью я сама как-нибудь разберусь. Благодарю вас за заботу. Вы можете идти, я вас не задерживаю. Остаток аванса, что получили за месяц вперед, можете себе забрать в качестве компенсации. До свидания, Надя, всего доброго…