Зима гнева (СИ)

Ну, и попала, конечно. Одному в голову, второму в грудь… лошади взвились на дыбы и наверное разбежались бы, но Петр действовал на автомате.

Перехватил коней, удержал, успокаивающе заговорил… третий подонок еще был жив, еще тянулся за оружием… вот, позорище!

Промазала! Не наповал!

Тьфу! Стыд-то какой…

Яна спихнула с себя труп – и добавила вторую пулю. Перехватила лошадь под уздцы, тоже принялась успокаивать – помогло еще, что револьвер был хороший. Выстрелы не хлопали, а звучали приглушенно.

– Развелось уродов.

Петр посмотрел на нее с ужасом.

– Тора, вы…

– Да успокойся. Не трону. Но убираться отсюда надо, явно ведь тебя поджидали…

– Сволочи, – коротко сказал несчастный забитый крестьянин. И метко плюнул рядом с трупом. Кажется, хотел на труп, но передумал…

Яна поняла, почему, когда Петр вручил ей лошадей и развил бурную деятельность.

Ее он о помощи не просил, а сам сноровисто раздел мертвецов. Тела стащил в канаву неподалеку, прикрывать не стал – к чему? Снег пойдет – прикроет. А так… с маскировкой сейчас плохо, кто захочет – найдет.

Одежду покидал в телегу, коней привязал к задней перекладине.

– Тора, может, положите свой… сапед, да и сами присядете?

– Жама, Петр. Жама Яна.

– А хоть бы и так. Жама Яна, вы в Алексеевку все одно поедете?

– Да.

Яна и не сомневалась.

А ведь правда, Хелла дала ей год – зачем?

Найти сына. Если она еще здесь, значит, Гошка жив. Мало ли как бывает, мало ли что и кому сказали! Оно, вон, и император померши. С семьей. А она жива, здорова и жизнью довольна, так-то!

И благословение богини действует.

И сына она найдет. Обязательно! Не может быть так, чтобы дети умирали! Особенно когда мамы их ищут! И точка!

– Жама, может, вы меня до места проводите?

– До какого? – поинтересовалась Яна, думая, что крестьянский принцип: "дайте попить, а то переночевать не с кем" тоже во все времена действует. И во всех мирах.

– Так до Матвеевки. А оттуда до Алексеевки через лес аккурат два дня пути.

– Хм…

– И я сына попрошу вас проводить.

Яна подумала пару минут.

По дорогам, по ее прикидкам, ей было ехать еще неделю. И плюс – определенные неудобства вроде тех, что в канаве лежат. Трать на них патроны, на сволочей! Хоть бы с собой что приличное возили, а то не оружие – хлам один! Только крестьян пугать!

– Далеко до вашей Матвеевки, жом?

– Так два дня, жама.

Яна махнула рукой.

– Ладно, провожу.

Она подозревала, что добраться можно быстрее. Но надо ж дороги знать! Или хотя бы компас плюс карта! Ну хоть бы что!

А с дури в незнакомый лес соваться… это она больше времени потратит. Ладно!

Авось, ноги не отвалятся, проедется она до Матвеевки. А уж оттуда и…

– Спасибочки, жама…

– Да не за что пока. Только Петр Савельич, просьба у меня.

– Какая, жама?

– Кони, одежда, оружие – все твое. Но припасами ты меня обеспечишь. Последнюю луковицу без хлеба доедаю.

Жом расплылся в улыбке.

– А то ж, жама! Коли не побрезгуете!

Яна посмотрела на него, как на больного. Мужчина уловил – и перестал манерничать.

– Ну тогда влезайте на телегу. У меня курочка есть копченая, в дорогу взял. И на ночлег остановимся, я похлебку сварю. Пальчики оближете!

– Ловлю на слове.

Яна взгромоздила велосипед на телегу.

Вперед! В Алексеевку!

Глава 7

Этого снега

срок.

Свободные Герцогства.

– Молодец.

Стас кивнул и вышел из операционной.

Зинаида засветилась так, что напарница хмыкнула.

– Ты успокойся, а то бинты подожжешь.

Княжна не обратила на ее слова никакого внимания.

Станислав ее похвалил.

Станислав! Ее! Похвалил!!!

Кто никогда не работал в больнице, тот не поймет! Не ассистировал на операциях, не подавал инструменты – как можно быстрее, и так, как надо, чтобы врач все успел. И зажать сосуд, и зашить его, и перехватить пинцетом сухожилие…

Сегодня они чистили раны на ноге. Еще бы чуть-чуть, и гангрена началась бы.

Зинаида работала в госпитале не так долго, но… как же ей было… необычно? Непривычно? Странно? Страшно? Тошно?

Да, все это сразу.

А теще через кровь и грязь пробивалась шальная мысль.

А почему нет женщин-врачей? Она тоже хочет! Да, как бы это не выглядело, как бы неприглядно не смотрелось…

Она все равно была в восхищении. Как Станислав чистил раны, как перевязывал, как проводил ампутации… с того момента, как она закупила кучу всего для отделения и началась ее учеба.

Слово Стас сдержал.

Зинаида не знала, с кем он разговаривал, с кем договаривался, о чем, но на следующий день, когда она пришла в госпиталь, мужчина уже ждал ее. Протянул халат и шапочку, помог переодеться, показал шкафчик в раздевалке для медсестер. А Полкану лично ткнул пальцем в коврик.

– Сойдешь с него, блохастое чучело – побрею налысо.

– Р-ры, – ответил Полкан. Но на коврик лег и послушно ждал (спал) все время, которое Зинаида проводила в госпитале.

За Станиславом она ходила хвостом. Учила названия медицинского инструмента, сворачивала марлевые колпачки, щипала корпию, набивала ватные шарики, сматывала бинты, подметала в палатах… делала все, что сказали.

И училась.