Зима мести и печали

Это дневник с чистосердечным признанием. Читаем самую последнюю строчку: «Где ты, Сонечка, вечная Сонечка, чтобы оплакать меня!» Сначала я вкурить не мог, что за Соня такая? Жену Валентина Семеныча звали Беллой, дочку – Марго. Супруге он наверняка не изменял. Откуда Сонечка выпала? А вот откуда…

Достаю третий «вещдок», затасканную, местами заклеенную скотчем книжку, напоминающую вернувшегося с поля боя солдата, забинтованного, пропахшего порохом и перепачканного грязью. На обложке портрет паренька, задумчивый такой красавчик, не скажешь, что кровавый лиходей.

– «Преступление и наказание» Федора нашего Михалыча. В библиотеке взял. Итак. Открываю. Листаю. Читаю: «Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит!»

– И что из этого следует?

– Ответ подскажут милашки-цифирьки, которые после фразы о Сонечке стоят: 1983, 336 (32), 337 (17), 337 (11), 425 (13–14). Как вам такой рекбус-крокссворд?

– Мне лично он не по плечу. Но вы, судя по торжествующему тону, его разгадали.

– Поначалу, признаться, и меня эта цифирь поставила в тупик. А потом сообразил: раз она стоит сразу после слов о вечной Сонечке, значит, должна относиться к роману того же Федора Достоевского. Я позвонил соседке отца Марго: «Не было ли в его личной библиотеке «Преступления и наказания»?» – «Да, – отвечает, – в последние дни эта книжка лежала на его столе». – «А как, – интересуюсь, – она выглядела?» – «Обложка беленькая такая, а на ней что-то черное, уж и не припомню что». Я отправился в городскую библиотеку и взял вот эту самую книжицу. Напечатана она – взгляните: в 1983 году.

– Погодите, если 1983 означает год издания, значит, следующие числа – номера страниц?

– А те, что в скобках – строка от верха. Теперь глядим, что получается. Страница 336, строка 32-я. Говорит Сонечка: «Страдание принять и искупить себя им, вот что надо». Смотрим страницу 337, строчку 17-ю. А это уже наш убивец Раскольников: «Я еще с ними поборюсь, и ничего не сделают. Нет у них настоящих улик». Страница 337, строчка 11. Опять Сонечка: «Этакую-то муку нести! Да ведь целую жизнь, целую жизнь!..»

Надеюсь, вы уже поняли: Соня Мармеладова – больная совесть папаши Марго. Он страдает, борется с ней и преподносит нам шифрованный отчет об этой битве. Совесть уговаривает его сдаться, а он сопротивляется, не хочется ему в тюрягу. А вот и последние строчки – 13-я и 14-я, страница 425. Родион Раскольников сломлен и сознается в ментовке поручику Пороху: «Это я убил тогда старуху-чиновницу и сестру ее Лизавету топором, и ограбил». Финита ля комедия. Отец Марго кается в убийстве двух женщин: жены и дочери. Но – в отличие от Раскольникова – сдаваться ментам не идет, кончает с собой, а признание свое шифрует. Такая фантастическая стыдливость: самых близких людей не пожалел, а прямо сказать об этом не может. Кишка тонка. Так что его борьба с совестью не закончилась. Он только маленькую уступку сделал. Перед тем, как сунуть голову в петлю, намекнул о своем злодействе живым, чтобы хоть на чуток облегчить свою ношу…

Повисает пауза. После которой начинается как бы вторая серия нашего разговора.

– Признаю, ваши рассуждения эффектны, но, увы, малоубедительны, – говорит «заморша».

– Что ж, тогда зайдем с другой стороны.

Жил да был человек, некрасивый, но умный и талантливый. Звали его Валентин Семеныч. Женщин у него не было… или были, но особо нежных чувств не вызывали. И встретил он необыкновенно красивую фемину с ребенком. И втрескался так, что готов был на все, лишь бы стала его женой. Сделал предложение. К его изумлению, она согласилась, и с этого момента началось непрекращающееся счастье. Как сказали бы в средние века, он стал верным паладином двух дам: жены и дочки. Вкалывал. Выбился в директора. Мало того, стремясь устроить своим «девочкам» коммунизм при капитализме, потихоньку начал подворовывать. Каким-то макаром Царь узнал о его проделках и бедолагу из директоров выпер.

И все у человека пошло наперекосяк. Он еще силился держать понт, семья по-прежнему занимала пятикомнатную квартирку в элитном доме, но уже началось медленное, неотвратимое скольжение вниз. Года через полтора Марго забеременела от неизвестного проходимца. Это стало для Валентина Семеныча тяжким ударом: в дочке он души не чаял, хотя родной по крови не была.

А еще примерно через год он узнает, что жена изменяет ему, причем не традиционно, как принято, а с женщиной. И впадает в отчаяние и бешенство. Здесь не только ревность, но и желание оградить Марго от распутной матери. Возможно, у него тогда уже начала ехать крыша, и он возомнил себя Лотом, окруженным содомитами. Окажись в его распоряжении природные стихии, страшно представить, что бы он сотворил с нашим несчастным городишком. Но такой возможности у Валентина Семеныча не было, и он просто заказал собственную жену.